Априорные оценки и существование ограниченных во всей плоскости решений квазилинейных эллиптических систем первого и второго порядка тема автореферата и диссертации по математике, 01.01.02 ВАК РФ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Харченко Любовь Николаевна

Роль Православной церкви в кулмурном развитии Сибири (вторая половина XIX в. - февраль 1917 г.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре истории России и зарубежных стран Республиканского гуманитарного института Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор Крапивин Михаил Юрьевич Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Кондаков Юрий Евгеньевич;

доктор исторических паук, профессор Пайчадзе Сергей Антонович;

доктор исторических наук, профессор Смирнов Николай Николаевич.

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств.

Защита состоится 2006 г. в /У часов на заседании диссерта-

ционного совета Д 212.232.52 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете (199155, г. Санкт-Петербург, пер. Декабристов, 16. Зал заседаний Ученого совета).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. А.М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан «Х-?» л^Вту/Г^ 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат исторических наук

Бачурина О.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Затянувшийся экономический кризис в нашей стране на рубеже XX—XXI вв. повлек за собой глубокую моральную и нравственную деградацию общества. Подобная ситуация неизбежна в ходе изменения любой общественной системы, когда происходит формирование нового уклада экономики, а вместе с ним — становление новых отношений между социальными группами и внутри социальных групп. По этой причине вполне оправданно обращение к культурным традициям, складывавшимся веками, усвоенным этнической памятью и ставшим частью менталитета. Роль Православной церкви в становлении российской государственности, развитии культуры страны и отдельных ее регионов значительна. В этой связи по-прежнему продолжает оставаться актуальным мнение профессора А.Н. Сахарова о том, что «невозможно создать глубоко разработанную историю России» без обращения к истории Православной церкви (ГЩ)'-

Влияние религиозного фактора в современном обществе, несмотря на все реалии научно-технического прогресса, значительно. Его реанимирование в ситуации обострившегося выбора иной, в корне отличной от советской, культурной парадигмы декларировалось необходимостью возвращения к культурным истокам как панацее для спасения «гибнущего от бездуховности общества». Потому на рубеже ХХ-ХХ1 вв. именно религиозная составляющая культурного фундамента стала необыкновенно востребованной. Большую роль в таком выборе сыграла универсальность заложенных в религии философской мыслью древности общечеловеческих ценностей, основанных на принципах высоконравственного межличностного общения и самосовершенствования. Подтверждение тому - обращение к ней, происшедшее практически одновременно у номинальных представителей различных конфессиональных направлений бывшего Советского Союза2.

Объективное осмысление животрепещущих проблем современности, применительно к определению истинной роли религии в культурном развитии, полагает спокойный анализ свершившихся исторических фактов, который может способствовать выработке эффективной и оригинальной концепции культурной эволюции народа, страны, региона и т.п. Изучение же субъективно-теологической реальности как необходимого компонеота культуры позволяет глубже понять ее сущность.

Со времени присоединения Сибири к России православие играло там значительную социально-политическую и культурную роль. Посредством распространения основ вероучения оно способствовало закреплению российской государственности на присоединенных территориях, одновременно выполняя роль проводника нравственных основ, что имело большое значение в условиях почти полного отсутствия государственных институтов, призванных регулировать социальные отношения. Органично вплетаясь в процесс общегосударственного кулыурно-исторического

' См.: Сахаров А.Н. К изучению истории русской церкви. М., 2001. С. 5.

2 См.: Манзанов Г.Е. Религиозная традиция в ценностных ориентациях бурятской молодежи: Лвтореф. дис... к. фшюс. наук. СПб., 1992. 15 е.; БудовЛ.И. Православная культура в перспективе развития гражданского общества в России // Религии и культура. СПб., 2003. С. 53-76; Жестовская Ф.Л. Проблемы татарского просветительства в XIX - начале XX в. в исгорико-политическом измерении: Автореф. дис... к. ист. наук. Казань, 2004. 29 е.; Таймасов Л.Л. Христианское просвещение нерусских народов и этно-конфессиональные процессы в среднем Поволжье в последней четверти XVIII - начале XX в.: Автореф. дис... д-ра ист. наук. Чебоксары, 2004. 46 с.

развития России второй половины XIX в. — февраля 1917 г., сибирское православие имело и собственные региональные особенности. В связи с этим изучение роли ПЦ в развитии культуры Сибири позволит сделать историю региона более насыщенной и полной. Субъективизм и преобладание однозначных формулировок, являвшиеся характерной чертой методологии истории недавнего прошлого, не давали аутентичного времени взгляда на идеологию и практику государственной религии Российской империи в контексте этнической и конфессиональной специфики сибирского региона. Отсутствовал он и в исторических оценках деятельности Церкви дореволюционного периода.

Учитывая все названные обстоятельства и постоянно помня о том, что в современной исторической ситуации для успешного решения проблем внутриполитического, экономического, социального и иного развития важны не поиски аргументов в пользу той или иной религиозно-идеологической доктрины, а концентрация усилий на диалоге культур, мы тем не менее, исследуя культурную эволюцию дооктябрьской Сибири как составной части Российского государства, остановили свое внимание на ее православной составляющей, т.к. именно ей на протяжении длительного времени в государственной политике был отдан приоритет.

Историография проблемы. Интересующие нас сюжеты нашли отражение в дооктябрьской, советской и постсоветской литературе, которую, в свою очередь, можно разделить на три группы: философскую, публицистическую и собственно историческую.

Вторая половила XIX в. стала временем, когда российская общественная мысль обратила особое внимание на ПЦ и ее роль в судьбе России. В этот период в философской литературе возникли два противоположных направления. Первое связывало с деятельностью ПЦ надежды на возрождение России; второе - напротив, усматривало в ее просветительной работе механизмы, тормозившие свободное развитие личности, а следовательно, и общества в целом. Таким образом, произошел всплеск идей славянофильства, ориентированных на восточную патристику (учение о «соборности» и др.), когда стали востребованными религиозно-нравственные ценности христианства как некий противовес «аморальному и бездуховному» западному обществу1, идеалы которого вторгались в российскую жизнь вместе с капитализировавшейся экономикой. Славянофилы сыграли свою историческую роль, оказав определенное влияние на развитие отечественной религиозно-философской мысли, на рубеже XIX-XX вв. переживавшей свой ренессанс. Идеи религиозного обновленчества сблизили выдающихся представителей религиозного возрождения и светской философской мысли2, полагавших, что реформированная ПЦ, чуткая к социальным нуждам, сможет сплотить народные массы3. Вместе с поиском альтернативы общественного развития России, в них отчетливо прослеживается оригинальная попытка увязать церковные традиции с конкретным опытом для воплощения «идеала духовного единства и органического духов-

1 См.: Хомяков A.C. Избранные статьи и письма. М., 2004. 472 е.; Соловьев B.C. Смысл любви: Избранные произведения. М., 1991. С. 42—45; и др.

1 См.: Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия / Репринт, изд. Париж, 1937; Вильнюс, 1991; Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994. 415 е.; Бердяев H.A. О России и русской философской культуре. М., 1990; Тареев М.М. Христианская философия. М., 1917; и др.

3 См.: Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994, 415 с.; Ильин И.И. О грядущей России: Избранные статьи / Под ред. Н.П. Полторацкого. М., 1993. 386 е.; и др.

ного творчества народа, идеала религиозной осмысленности и национально-исторической обоснованности общественной и политической культуры»1. Подобный симбиоз представлялся панацеей от многих бед и рассматривался как реальное средство, способное вывести Россию из перманентного кризиса. Полемизируя со сторонниками западничества, приемники идей славянофильства отправной точкой социально-политического и экономического развития России полагали именно русскую идею, уходившую корнями в православие2. В целом концепция, вымощенная новыми идеями, базирующимися на фундаменте непоколебимой верности церковным традициям, являлась смелой претензией и могла быть жизнеспособной. Тем не менее общественно-политическая ситуация в России, кардинально изменившаяся в 1917 г., сделала невозможным ее развитие на отечественной почве.

Сторонникам западнического пути развития, напротив, импонировала европейская традиция, полагавшая религию «узким набором специфических верований и моделей ... культа», где подобные убеждения являлись частным делом граждан, а государственные законы не находились в прямой зависимости от каких бы то ни было принципов религиозной этики3.

В публицистике второй половины XIX — начала XX в. так же достаточно ярко прослеживаются два направления: официальное монархическое и либеральное. Оба они, затрагивая актуальные вопросы современности, рассматривали их через призму собственных воззрений. В итоге широко тиражировались сведения разнопланового характера, позволяющие тем не менее на контрастах составить более объективное представление по интересующей нас проблеме. Одними из самых обсуждаемых являлись вопросы о роли ПЦ в просветительной работе и развитии начального народного образования. Представители официального направления придавали исключительно позитивное значение участию в них православного духовенства4. Причем, для обсуждения проблем была характерной тональность достатрчно широкого спектра: от крайне реакционной до умеренной, где доминировали взгляды обер-прокурора Св. Синода как частного лица, рассуждавшего о высокой просветительной миссии Г1Ц в «деградировавшем» обществе конца XIX - начала XX в.5 Вместе с тем именно он являлся сторонником и инициатором политики выхолащивания духовного образования, пагубно сказавшейся на авторитете Церкви.

В то же время для либеральной печати были чужды позиции крайностей. Констатируя факты действительного участия ПЦ в животрепещущих моментах отечественной истории, она тем не менее не предавала ей столь важного значения в даль-

1 См.: Франк C.JT. Духовные основы общества. М., 1992; Флоренский П. А. Записка о православии // Православие: pro et contra. СПб., 2001. С. 298-306; и др.

2 См.: Ильин H.H. О страданиях и унижениях русского народа // О грядущей России: Избранные статьи / Под ред. Н.П. Полторацкого. М., 1983. С. 115-118.

3 См.: Августин (Никитин), архимандрит. Протестантизм в оценке русской православной мысли // Христианин. 1995. № 1.

* См.: Благовидов Ф. Деятельность духовенства на пользу народного образования // Странник. 1888. № 26; Второклассные церковные школы и их важное значение для народного образования. Тобольск, 1896. 8 е.; Содействие духовно-учебных заведений народным школам // Православное обозрение. 1872. Кн. 1П. № 5; Загорский В. Из начальной истории церковноприходских училищ Иркутской губернии // Сиб. архив. 1912. № 10, и др.

5 См.: Пебедоносуев К.П. Новая школа// Миссионерское обозрение. 1899. Февр.; Он же. Сочинения. СПб. 1996. 509 е.; Рачинский С.А. Сельская школа: Сб. статей. М., 1991. 371 е.; и др.

нейшем развитии и не рассматривала далеко идущих перспектив1. Обращения к философской и публицистической литературе важны, т.к. позволяют проанализировав состояние религиозной ситуации в обществе и выявить тенденции, складывавшиеся в отношении определения роли и места ПЦ в менявшемся обществе.

Третью группу составила собственно историческая литература, являющаяся наиболее многочисленной и освещающая различные стороны функционирования ПЦ, как то: формирование церковно-административной инфраструктуры на территории Сибири, просветительную, миссионерскую, духовно-школьную и иные стороны се деятельности. Доминирующим на протяжении длительного периода оставалось официальное направление, крупнейшими представителями которого являлись, как правило, иерархи Церкви либо высшее духовенство, создавшие фундаментальные обобщающие труды по ее истории2 и магистральным направлениям деятельности3. Характерными чертами для них стали: описательный характер подачи материала и практически полное отсутствие какого бы то ни было критического подхода. Вместе с тем их ценность состоит в богатом фактографическом материале, позволяющем восстановить основные события отечественной церковной истории. Хотя по поводу объективности названной литературы не только уместны, но даже и необходимы существенные оговорки. Соблюдение же обозначенных условий требует дополнительного привлечения литературы иного характера.

По содержанию к ним примыкают работы светских историков официального направления, предпринимавших попытки создания краткой истории Православной церкви в России4.

Тем не менее критические интонации в обобщающих трудах церковных историков дооктябрьского периода не стали неким исключением, а скорее явились закономерным следствием накопившихся внутри самой ПЦ и требовавших разрешения противоречий5. Немногие авторы конца XIX - первых двух десятилетий XX в. сподобившиеся на достаточно деликатный и вместе с тем тщательный анализ основных МОМС1ГГОВ ее функционирования, отмечали явный недостаток в тот период

' См.: Весселъ Н.Х. Начальное образование и народные училища в Западной Европе и в России // Русская школа. 1890. № 1; и др.

2 См.: Амвросий (Орнатский). История Российской иерархии. М., 1810. Ч. I. 673 с.; Добро-клонский А. Руководство к русской церковной истории. М., Вып. 4. 1893. 441 е.; и др.

' См.: Мелетий, архимандрит. Древние церковные грамоты Восточно-Сибирского края (1653-1726) и сведения о Даурской миссии, собранные миссионером архимандритом Ме-летием. Казань, 1875. 199 е.; Мелетий, епископ Рязанский и Зарайский. Православие и устройство церковных дел в Даурии (Забайкалье), Монголии и Китае в XV1I-XVIII столетиях. Рязань, 1901. 218 е.; Нестор (Анисимов). Историческая справка о православном просвещении в Сибири. СПб., 1910. 32 е.; Он же. Православие в Сибири: Ист. очерк в память основания Камчатского православного братства во имя Нерукотворенного образа Всемилостивого Спаса... СПб., 1910. 80 е.; и др.

* См.: Добронравии К. Очерки истории русской церкви от начала христианства в России до настоящего времени. СПб., 1863; Дурново H.H. Девятисотлетие русской иерархии (988-1888). Епархии и архиереи. М., 1888; Рункевич С.Г. Русская Церковь в XIX в.: Исторические наброски. СПб., 1901. 232 е.; Григорович Н.И. Обзор учреждения в России архиерейских православных кафедр и способов их содержания (1764-1869). СПб., 1869; Толстой Ю. Списки архиереев и архиерейских кафедр со времени учреждения Св. Синода. СПб., 1872; и др.

5 См.: Голубинский Е. О реформе русской церкви // Православие: pro et contra. СПб., 2001. С. 199.791 сКарташев A.B. Очерки по истории русской церкви: В 2 т. М., 1992; и др.

каких бы то ни было работ по истории Православной церкви'. Они впервые подвергли переосмыслению официальную точку зрения по обозначенной проблеме, бытовавшую в отечественной историографии. Так или иначе, названные труды перекликались с основными идеями, высказанными в работе профессора Казанской духовной академии П.В. Знаменского2, получившей в свое время широкий общественный резонанс, высоко оцененной В.О. Ключевским и другими представителями отечественной исторической науки. В отличие от фундаментального энциклопедического труда митрополита Филарета (Гумилевского)3, выполненного в стиле Н.М. Карамзина и И.Г. Устрялова и характерного для наиболее значительных произведений первой половины XIX в., возвышенный тон в них сменился прагматическим анализом деятельности ПЦ как общественного института.

Обозначенные исследования не имеют непосредственного отношения к заявленной в настоящей диссертации проблеме, вместе с тем, воссоздавая историческую реальность, они воспроизводят культурный фон эпохи, необходимый для понимания принципов функционирования составлявших его механизмов.

Отдельным аспектам церковной истории посвящен ряд работ, вышедших в свет во второй половине XIX — начале XX в. Основная масса их авторов, анализируя деятельность ПЦ по отраслям, предоставила в распоряжение исследователей не только обширный статистический материал, но и собственный анализ ее функционирования, увязанный с общегосударственными политическими и экономическими процессами. Диапазон названных работ достаточно широк, начиная от компилятивных'1 и завершая серьезными исследованиями мультикультурного характера5.

Деятельность ПЦ в Сибири до 1917 г. так или иначе затрагивалась и в работах по общегражданской истории. В них, в отличие от трудов церковных историков, не было редкостью критическое рассмотрение различных ее аспектов. Особенно негативное отношение вызывала миссионерская деятельность, непримиримыми противниками которой выступали сибирские областники, считавшие ее не только бесполезной, но даже вредной6. Подобная позиция сформировалась под влиянием распространенных в среде передовой русской интеллигенции второй половины XIX в. взглядов на просветительную работу Церкви в целом. Она многократно усиливалась собственными воззрениями областников, считавшими политику российского правительства в отношении сибирского региона колониальной с самыми

1 См.: Карташев A.B. Очерки по истории русской церкви. Т. 1. С. 9.

1 См.: Знаменский П.В. История русской церкви. Учебное руководство. СПб., 1904.474 с.

3 См.: Филарет (Гумилееский), митрополит. История русской церкви. М., 1847.

4 См.: Догуревич ТА. Свет Азии. Распространение христианства в Сибири в связи с описанием быта, нравов, обычаев и религиозных верований инородцев этого края. На основании миссионерских отчетов, записок путешественников и лучших исследований по данному вопросу. СПб., 1899. 167 е.; и др.

s См.: Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древнее время и ныне существующих монастырях и церквях. ML, 1852. 98 е., Григорович НИ. Обзор учреждения в России православных монастырей со времен введения штатов по духовному ведомству (1764-1869 гг.). СПб., 1869; Чудетский П. Опыт исследования исторического о числе монастырей русских закрытых в XVIII-XIX вв. Киев, 1877; Зверинский В.В. Материалы для историко-топографических исследований монастырей Российской империи: В 3 т. СПб., Т. 1. 1890. 299 е.; Т. 2. 1892; Т. 3. 1897.

5 См.: Шашков С. С. Исторические этюды. СПб., 1872. Т. 1. 332 е.; Ядринцев U.M. Си-

бирь как колония. СПб., 1892. 472 с.

пагубными для него экономическими и культурными последствиями. Потому функционирование церковных институтов не могло рассматриваться иначе, как резко негативно. Радикальные высказывания областников, подогревавшиеся прессой, в свою очередь на длительное время сыграли важную, если не определяющую роль в оценке просветительной работы ПЦ последовавшими авторами.

В региональной историографии второй половины XIX — 10-х гг. XX в. вышло в свет значительное число трудов по истории Православной церкви. Все они, как правило, явились следствием напряженной работы историков так называемого официально-церковного направления и в той или иной мере отразили вопросы культурного влияния ПЦ. Все их, в зависимости от задач, решавшихся авторами, можно классифицировать по следующим основным направлениям:

1. работы обобщающего характера;

2. по истории епархий и деятельности высшего духовенства;

3. по основным вопросам просветительной (в том числе и миссионерской) работы;

4. по проблемам духовно-школьной деятельности.

В Сибири до 1917 г. обобщающих трудов по истории Православной церкви известно немного1. Исчерпывающего освящения удостоились основные вопросы институционального функционирования ПЦ2. Их авторами, как правило, являлись представители духовенства и профессорско-преподавательского состава духовных учебных заведений. Потому значительная часть трудов выдержана в лучших традициях официально-церковного направления с присущей им идеализацией интерпретированных фактов. Тем не менее их ценность очевидна, т.к., построенные на церковных архивах, вместе с воссозданием истории конкретных епархий они нссут в себе большую долю полезной информации для современных исследователей3.

Значительную роль в культурном развитии Сибири играли православные монастыри — опорные пункты в продвижении русской культуры на Восток. Потому вос-

1 См.: Беляев А., протоиерей. Русские миссии на окраинах: Историка-этнографии, очерк

СПб., 1906. 308 е.; Виноградов А. Краткий очерк распространения христианства в Сибири //ИЕВ. 1882. №51; Дроздов И. Очерки Восточной Сибири. СПб., 1899.26 с:, Нестор (Ани-

симов). Историческая справка о православном просвещении в Сибири. СПб., 1910. 32 е.;

Он же. Православие в Сибири: Ист. очерк, в память основания Камчатского православного братства во имя Нерукотворенного образа Всемилостивого Спаса ... СПб., 1910. 80 е.; и др.

5 См.: Сулоцкий А.И. Краткая история Тобольской и Томской епархий // ИЕВ. 1881. № 36-37; Он же. Викарство Тобольской епархии новое и древнее и выделение из него новых епархий. Омск, 1881; Он же. Обращение в христианство язычников Енисейской епархии. СПб., 1876. 6 е.; Мелетий, архимандрит. Древние церковные грамоты Восточно-Сибирского края (1653-1726) и сведения о Даурской миссии, собранные миссионером архимандритом Мелетием. Казань, 1875. 199 е.; Он же. Пустынник Варлаам, основатель Иоан-но-Предтеченского скита на границах Китайской Монголии, в Чикойских горах за Байкалом. СПб., 1875. 60 е.; Нестор, иеромонах. Православие в Сибири... СПб., 1910. 80 е.; Виноградов А. Краткий очерк распространения христианства в Сибири //ИЕВ. 1882. № 51; Громов П.В. Обзор событий в Иркутской епархии в течение иолуторавекового существования с 15 января 1727 г. по 15 января 1877 г. Иркутск, 1877; и др.

5 См ..Громов П.В. Метрические данные Иркутской епархии с 1838 по 1852 гг. //Записки ВСОИРГО. 1856. Кн. II. Отд. III; Он же. Обзор событий в Иркутской епархии в течение полуторавекового существования ся, с 15 января 1727 г. по 15 января 1877 г. //ИЕВ. 1877. № 7-8; Он оке. Краткий очерк распространения христианства в Сибири // ИЕВ. 1879. № 41; Сулоцкий А. Краткая история Тобольской и Томской иерархии // ИЕВ. 1881. № 36-37; Он же. Первые викарии Тобольской митрополии // ЕЕВ. 1883. № 23; и др.

становлению истории и освящению деятельности старейших из них придавалось большое значение. Как правило, это исследования церковных и светских историков, раскрывающие частные вопросы возникновения монастырей, их управления, хозяйственной и просветительной деятельности1. Труды профессора Томского университета Д.Н. Беликова, например, были высоко оценены и удостоены премии имени Л.М. Сибирякова, присуждавшейся за исследования о Сибири. Историк П.В. Знаменский высоко оценивал его работы, составляя на некоторые из них отзывы.

Отдельные вопросы истории ПЦ в Сибири получили освещение в трудах представителей официального направления дореволюционной историографии2. Условно их можно объединить единой тематикой — вниманием к ее просветительной деятельности. В то же время прослеживается и явное разделение. Одни предавали исключительно прогрессивное значение процессу христианизации автохтонов, в связи с чем высоко оценивали миссионерскую деятельность Церкви5. Другие рассматривали ее просветительную работу через призму функционирования духовно-учебных заведений4. Позиции первых близки по основным направлениям оценки деятельности ПЦ и во многом сходны с точкой зрения церковных историков о благотворности влияния христианства на аборигенов. Тем не менее не редки и разногласия. Краевед H.A. Абрамов, например, внесший заметный вклад в воссоздание истории монастырей, церквей и миссионерской работы архиереев (вслед за П. А. Слов-цовым), выделял экономическую сторону процесса. Его многочисленные статьи и очерки, выстроенные на опубликованных и неопубликованных источниках, по многим направлениям созвучны идеям, заложенным в трудах П.А. Словцова. В них заметно, хотя и не всегда удачно реализовано, стремление выявить основные черты христианизации. H.A. Абрамов, в отличие от других авторов, не идеализировал чрезмерно христианизацию аборигенов Западной Сибири и отмечал ее неоднозначное осуществление даже именитыми просветителями.

Вторая группа историков основу просветительной деятельность Церкви в Сибири видела в ракурсе функционирования духовно-учебных заведений. Некоторые фундаментальные исследования профессораКазанской духовной академииП.В. Знаменского, в частности, были посвящены истории старейших из них. Его «История Казанской Духовной академии» получила высокую оценку В.О. Ключевского5.

1 См.: Лаврентий, игумен. Краткое историческое описание Киренского Свято-Троицкого монастыря, почерпнутое из архивных монастыря сего бумаг, настоятелем сего монастыря игуменом Лаврентием. М., 1841; Беликов Д.Н. Старинные монастыри Томского края // Известия императорского Томского университета. 1898. Кн. 3.; и др.

2 См.: Знаменский П.В. Несколько материалов для истории Алтайской миссии и участия в ее делах Н.И. Ильминского. Казань, 1901. 99 е.; Ксенофонтов И. О заказных латинских и славяно-русских школах в Тобольской епархии // Тоб.ЕВ. 1885. № 22-23; Андреевич В.К. Сибирь в XIX столетии (период с 1809 по 1891 гг.). СПб., 1889; Абрамов H.A. Введение христианства у березовских остяков // ЖМНП. 1851. № 12; Он же. Материалы для истории христианского просвещения Сибири // ЖМНП. 1854. № 2; Он же. Проповедь Евангелия сибирским вогулам//ЖМНП. 1854. № 8. Отд. II. С. 41-56; и др.

5 См.: Абрамов H.A. Материалы для истории христианского просвещения Сибири // ЖМНП. 1854. № 2; Андреевич В.К. Сибирь в XIX столетии (период с 1809 по 1891 гг.). СПб., Ш9\Догуревич Т.А. Свет Азии... СПб., 1899. 167 е.; и др.

4 См.: Знаменский П.В. История Казанской духовной академии. Казань, 1892. 593 е.; Ксенофонтов И. О заказных латинских и славяно-русских школах в Тобольской епархии // ТЕВ. 1885. № 22-23; и др.

'НАРТ. Ф. 36. On. 1. Д. 130. Л. 82-83.

П.В. Знаменский затронул, хотя глубоко не раскрыл, вопрос о монастырских школах. В отличие от него И. Ксенофонтов видел своей задачей более детальное рассмотрение истории первых монастырских школ Тобольской епархии, что с успехом и сделал. Верный продолжатель традиций историков официально-церковного направления, он отметил большие заслуги сибирских архиереев в их становлении.

Проблемы, связанные с миссионерской практикой ПЦ в регионе в разной мере получили отражение в работах священнослужителей, краеведов и историков1. Вес они главной задачей се институционального функционирования в Сибири видели просветительную деятельность православных миссий среди аборигенов. Монастыри же, по их мнению, призваны были выполнять одну из важнейших ее частей — развитие школьного образования. В работах названных авторов освещается процесс создания и функционирования монастырских школ и пансионатов для детей аборигенов, а также иные аспекты деятельности миссий. Общей, объединяющей их чертой является отсутствие какой бы то ни было критической направленности и анализа в подаче материала. Вместе с тем они представляют достаточно богатый фактографический материал по истории миссионерской деятельности.

Несколько иной подход к работе ПЦ в Сибири — в трудах И. Покровского, Е.К. Смирнова и др.1 Их характерная черта — критическая оценка миссионерской деятельности духовенства среди аборигенов. В них отмечен часто формальный подход к христианизации и имевшие место случаи насильственного крещения. Однако в отличие от Е.К. Смирнова И. Покровский рассмотрел прямую связь колонизаторской политики правительства с деятельностью Церкви в сибирском регионе.

В зарубежной историографии интерес к жизнедеятельности Сибири возник еще в XV в. и эволюционировал вслед за общественно-политическим и социально-экономическим развитием, в соответствии с которым выстраивались межгосударственные контакты. Интенсификации капиталистических отношений во второй половине XIX в. диктовала магистральные направления научных разработок, в ходе которых зарубежных исследователей традиционно привлекал сибирский регион. Таким образом, капитализация экономики и поиски эффективных пугей развития во многом явились катализатором формирования исследовательских направлений.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. в исследовании Сибири представителями западной науки стали формироваться новые направления, связанные с фактически сложившейся в англоязычных странах новой наукой — антропологией, в компетенцию которой вошли изыскания о человеке и культуре. Новые возможности в научных изысканиях предоставляла развивавшаяся фото- и кинотехника. Именно этот период известен как время интенсивных и плодотворных исследований культуры аборигенов американского севера. В широкий спектр антропологических исследований английских и американских ученых вписался и сибирский регион, где зарубежные антропологи изучали культуру и быт аборигенов, в той или иной мере

' См .-.Дроздов H.H. Краткий исторический очерк Иркутской миссии и ее современное положение. Иркутск, 1910. 37 е.; Гено А. Алтайские подвижники. Очерк из жизни алтайских миссионеров. СПб., 1903. 36 е.; Березин Т.П. Забайкальская православная миссия в царствование императора Александра II (1855—1881). М., 1893. 44 е.; Никольский A.B. Забайкальская духовная миссия. (1681-1903). Очерк из истории Православной миссии в Восточной Сибири. М., 1904. 98 е.; и др.

1 См.: Покровский И. Русские иерархии в XVI-XIX вв. Казань, 1897. Т. 1; Смирнов Е.К. Очерк исторического развития и современного состояния православной миссии. СПб., 1904.

касаясь и деятельности ПЦ1. Хотя названные исследования основательно и не затронули, интересующие нас сюжеты, тем не менее фрагментарное освящение ими взаимоотношений православных миссионеров и аборигенов Сибири позволило под новым углом зрения взглянуть на просветительную работу ПЦ в регионе.

В конце XIX в. в связи с интенсивным экономическим освоением повышенное внимание к сибирскому региону вышло за чисто научные рамки. Исследование природных ресурсов и прокладка транспортных коммуникаций стимулировали интерес представителей зарубежного бизнеса, путешествовавших с деловыми целями. Они оставили собственные записки о Сибири, ценные новыми взглядами на ее историю и культуру2. Экспедиции, как правило, сопровождали корреспонденты различных изданий, которых в значительной степени привлекали учреждения культа, ставшие историческими памятниками, религиозные верования, относившиеся на Западе к разряду экзотических, и различные проявления сектантства. Среди обилия разнородных материалов встречаются и сведения о старейших сибирских монастырях, имеющие в настоящее время большую историческую ценность. Так, специальный корреспондент «London News» Д.М. Прайс оставил сведения о Туру-ханском Троицком монастыре5. Совершивший обширное путешествие по четырем континентам С. Тернер, побывал в горных областях Алтая и в Восточной Сибири, впечатления о путешествии описав в книге «Сибирь: дневник путешествия, восхождения и дальних странствий», вышедшей в 1905 г. В 1911 г. увидела свет вторая книга, а в 1921 г. в «Национальной географии» был опубликован редкий фотоснимок Иркутского Вознесенского монастыря, разрушенного в годы советской власти4. При этом содержание статьи никак не было связано с монастырской тематикой.

В XIX в. Сибирь не являлась лишь ареной деятельности православных миссионеров. В Забайкалье активно работали приверженцы буддизма. Успешно соперничали с православным духовенством английские миссионеры. На территории региона даже спустя длительное время после ликвидации миссии активно бытовала изданная ею на языке автохтонов христианская литература. Во многом именно по этой причине интерес к ее просветительной работе соотечественников и американских ученых вполне закономерен. Однако, несмотря на успехи в распространении грамотности и популяризации Библии, английская миссия не выдержала конкуренции с ортодоксальной Церковью. Известно немало работ, освещавших различные стороны ее деятельносги, в том числе и взаимоотношения с представителями ПЦ5.

В конце XIX — начале XX в. проблемы миссионерства являлись одними из самых обсуждаемых широкой общественностью богатых колониальных стран. Потому специальные исследования зарубежных авторов, посвященные деятельности

1 См.: Czaplicka. My Siberian year. London; NY, 1916. 315 p.; HowardB.D. Life with trans-siberian savages. London, 1893. 237 p.; и др.

г См.: Cottrell С.Н. Recollections of Siberia in the years 1840 and 1841. NY; London, 1842. 410 p. map.; Bookwaller J. W. Siberia and central Asia. NY., 1899; London, 1900. 548 p.; и др.

3 См.: Price J. M. From the Arctic Ocean to the Yellow Sea. The narrative of a journey in 1890 and 1891 across Siberian, Mongolia, the Gobi Desert, and northern China. London, 1900.

4 См.: Turner S. Siberia: a record of travel, climbing and exploration. London; Leipzig, 1905; Turner S. My climbing adventures in four continents. London; Leipzig, 1911; Turner S. Western Siberia and the Altai mountains, with some speculations on the future of Siberia// National Geography. V. 39. 1921. P. 469-507.

s См.: Memoir of Mrs. Stallybrass, wife of Rev. Edward Stallybrass, missionary to Siberia by E. Stallybrass. London, IS36, Brown J.C. First-fruits of a mission to Siberia by the Revs. Messers. Yuille, Stallybrass, and Swan, agents of the London Missionary Society. Cape Town, 1847; Gilmour J. Among the Mongols. London: Religious Tract Society, 1883. 382 p.; Reprinted NY, 1970.

ПЦ в Сибири, как давило, отражают проблемы миссионерства. В 1908-1926 гг. в Эдинбурге и Нью-Йорке было осуществлено тринадцатитомное издание «Энциклопедии религии и этики»1, куда вошли сведения о религиях мира. Над разделом, посвященным Сибири, авторский коллектив работал, используя материалы этнографических и антропологических исследований М.-А. Czapliscka и Д.А. Клемен-ца. Раздел имеет деление на подразделы, рассматривающие верования народов, населявших регион. В издании освещены и различные аспекты деятельности ПЦ, особенно ее просветительные функции в отношении автохтонов.

Миссионерская деятельность ПЦ достаточно успешно осуществлялась в отношении аборигенов американского севера. Ее исследованию посвящено немало научной литературы. В контексте же заявленной проблемы интерес представляет деятельность русского православного духовенства на Аляске, где выдающаяся роль принадлежала Иннокентию (Вениаминову), впоследствии митрополиту Московскому. Исследование Ч.Р. Хейла знакомит с иркутским периодом его жизни и профессиональной деятельностью в Амурском, Камчатском и Охотском регионах2.

С изменением общественно-политической ситуации в России в 1917 г., отделением Церкви от государства и закреплением новой идеологии в качестве господствующей, стало непопулярным упоминать о ее позитивной роли в истории отечественной культуры. В течение советского периода доминировало только одно официально-государственное направление, рассматривавшее деятельность ПЦ в целом с негативных позиций и в полном соответствии с новой концепцией российской истории. Классическим примером в этом смысле традиционно считается фундаментальный труд Н.М. Никольского, неоднократно переиздававшийся и имевший известную популярность3. При всей негативности оценки деятельности ПЦ и явной ангажированности названное исследование заслуживает внимания, т.к. своей контрастностью в сравнении с исследованиями дооктябрьского периода помогает лучше понять механизм функционирования важнейшего общественно-идеологического института дореволюционной России. Кроме того, ценны введенные автором в научный оборот статистические материалы.

На региональном уровне в этот период увидели свет работы, так или иначе затронувшие интересующие нас вопросы. Условно их можно разделить на три группы: 1 ) исследования по национальной политике самодержавной России; 2) фундаментальные работы по истории Сибири; 3) исследования по истории культуры и просвещения. Первая группа работ полностью выдержана в свойственной ей обличительной манере изображения колониальной политики российского самодержавия в отношении нерусских народов Сибири*. Роль ПЦ в них выведена исключительно с негативных позиций. Тем не менее полагаем, что недопустимо было бы обойти их вниманием, т.к. впервые в советской историографии в них был рассмотрен принцип и механизм выработки миссионерских программ в отношении аборигенов, а также показана прямая заинтересованность светской администрации в определенного рода решениях. Однако преследуя вполне конкретные цели, авторы исключительно односторонне рассмотрели имевшийся в их распоряжении

' См.: Encyclopedia of religion and ethics/ Edited by James Hastings. Edinburgh; NY, 19081926. 13 vol.

1 См.: Hale C.R. Innocent of Moscow, the apóstol of Kamchatka and Alaska, 1877.

' См.: Никольский U.M. История русской церкви. 3-е изд. М., 1983. 448 с.

* См.: Дамешек Л.М. Ясачная политика царизма в России в XIX - начале XX вв. Иркутск, 1983. 135 е.; Он же. Внутренняя политика царизма и народы Сибири в XIX - начале XX вв. Иркутск, 1986. 164 е.; и др.

фактический материал, не заметив или прямо проигнорировав позитивные моменты, несомненно присутствовавшие в деятельности ПЦ в регионе, что стало лучшим свидетельством политической заданности общего тона исследований.

Вопросам истории образования в советской историографии различными авторами уделялось значительное внимание. К чести некоторых из них следует отметить, что им удалось избежать чрезмерной идеологизации, присущей основной части исследований названной эпохи1. Известно лишь небольшое число работ, в которых прослеживается явное стремление к объективному рассмотрению роли ПЦ в отдельных вопросах культурного развития Сибири. Это прежде всего работы, связанные с системным исследованием истории образования, где достаточно обьективно для того времени показана роль Церкви в организации, устройстве и совершенствовании системы образования, подборе педагогических кадров, введении специальных дисциплин, организации и функционировании библиотек учебных заведений и т.п., словом, закладке фундамента учебной базы и инфраструктуры, сопутствовавшей их стабильной деятельности. Все это стало неотъемлемой составляющей культурного фона региона. Однако названные исследования использовались нами лишь фрагментарно, т.к. затрагивают более ранний период (XVII— XVIII вв.) и не имеют прямого отношения к обозначенному нами времени.

Истории начального образования коренных народов Сибири до 1917 г. и участию ПЦ в этом процессе посвящены работы немногих авторов советского периода. Исследований же, которые бы полно рассмотрели эволюцию национального образова1ия, включая и миссионерские школы, — единицы2. Исключительно негативное изображение деятельности последних, с целью оттенить позитивную роль начальных народных учебных заведений МНП и подчеркнуть трудный путь их становления в дооктябрьский период, продиктовано вполне определенной политической ангажированностью. Некоторые авторы в этом не только преуспели, но в какой-то степени форсировали события, утверждая, что правительство использовало Церковь и «христианскую религию против тлетворных и пагубных влияний светской школы, в конечном счете, — против распространения революционной идеологии»3. Подобные утверждения прямо способствовали формированию деформированных представлений о том, что якобы светская дореволюционная школа целенаправленно распространяла революционную идеологию, а миссионерская всеми доступными средствами с ней боролась. В то время как и та и другая функционировали согласно действовавшему в стране законодательству и, в.конечном итоге, в образовательном плане преследовали сходные цели. Таким образом, несмотря на заметные усилия нивелировать позитивную роль ПЦ в деле становления народного образования, это не всегда удавалось, вынуждая, хотя и косвенно, вступать в противоречие с первоначально избранной позицией.

Исследования, первыми после длительного умалчивания затронувшие вопросы культурного влияния ПЦ в регионе, принадлежали библиотековедам и книговедам 60-70-х. гг. XX в. В их структуре достаточно отчетливо прослеживается постепенное нарастание тенденций целенаправленного изучения церковных, монас-

1 См.: Юрцовский Н.С. Очерки из истории просвещения п Сибири. Вып. 1: Общий ход развития школьного дела в Сибири. 1703-1917 гг. Новониколаевск, 1923. 246 е.; Копылов АН. Культура русского населения Сибири в XVI!—XVIII вв. Новосибирск, 1986. 168 с.

1 См.: Андреев В.И. История бурятской школы (1804—1962). Улан-Удэ, 1964; Базанов А.Г. Очерки по истории миссионерских школ на крайнем севере. (Тобольский север). Л., 1936. 132 с.

' См.: Андреев В.И. История бурятской школы (1804-1962). Улан-Удэ, 1964. С. 128.

тырских и семинарских библиотек, где непопулярная церковная тематика приобрела специфическое и, особенно первоначально, несколько отстраненное звучание. Важная роль Церкви в развитии отечественной книжной культуры прямо ими не отмечалась, но выводы о ней сами собой напрашивались по результатам исследований. Такой подход уже в 70-е гг. XX в. позволил говорить о реальной роли, которую играла ПЦ в культурной жизни Сибири дооктябрьского периода. Инициатива в осуществлении подобных исследований принадлежала Санкт-Петербургской и Московской школам книговедения'. Своеобразной визитной карточкой отечественного книговедения 1970-1980-х гг. стало периодическое продолжающееся издание «Книга, исследования, материалы». В Сибири инициатива изучения книжного наследия принадлежала историку Н.Н. Покровскому и коллективу ученых Сибирского отделения Института истории, философии и филологии Академии наук СССР. В поле их зрения находились вопросы распространения и бытования древней рукописной и старопечатной книги в Сибири, в основном старообрядческой, следовательно, они имеют косвенное отношение к обозначенной нами проблеме.

Целой эпохой в изучении книжной культуры Сибири является деятельность Государственной публичной научно-технической библиотеки Сибирского отделения Российской Академии наук (ГПНТБ СО РАН), где, так же как и в центре, первоначально приоритет был отдан сбору сведений и описанию раритетов, составивших гордость отечественного и мирового книгоиздания. Но уже 1980-е гг. стали временем выхода в свет ряда коллективных работ, связанных с комплексным исследованием проблем распространения и бытования книги, где достойное место заняли вопросы использования книжных фондов библиотек духовного ведомства2. Расцвет книговедческих исследований ГПНТБ СО РАН приходится па вторую половину 1980-х— 1990-е гг.3 Их заслуга не только в поднятии целого пласта проблем истории отечественной культуры, связанного с книгой, но и в организации и координировании подобной работы в регионе. Как следствие - выход в свет заслуживающих внимание сборников, в которых предприняты попытки описания раритетов, являющихся достоянием крупнейших библиотек региона4. Большая их

' См.: Рукописные и редкие печатные книги в фондах б-ки ЛИ СССР: Сб. науч. трудов / Под ред. С.П. Луппова и А.А. Моисеевой. Л.: БАН, 1976. 156 е.; Покровский Н.Н. Путешествие за редкими книгами. М.: Книга, 1984. 191 е.; Книжное дело в России в XVI-XIX вв.: Сб. науч. трудов. БАН СССР /Редкол... С.П. Луппов (ответ, ред.). Л., 1980. 175 е.; Слуховс-кий ММ. Из истории книжной культуры России. Старорусская книга в международных культурных связях. М., 1964. 243 е.; Щепкина М.В., Протасьева Т.Н. Сокровища древней письменности и старой печати. Обзор рукописных, славянских, греческих, а также старой печати книг Гос. историч. музея / Под ред. академика М.Н. Тихомирова. М., 1958. 86 е.; и др.

2См.:КнигавСибириХУП-нач.ХХвв./Огвет. ред. Б.С.Елспов. Новосибирск, 1980.186с.

* См.: Гузнер Н А. Библиотеки учебных заведений Сибири в первой половине XVII -нач. XVIII вв. // Книга в Сибири XVIII - нач. XX вв. Новосибирск, 1980. С. 64-77; Издание и распространение книги в Сибири и на Дальнем Востоке: Сб. науч. трудов / ГПНБТ СО РАИ; Редкол. В Н. Волкова. Новосибирск, 1993. 202 е.; Вопросы регионального книговедения: Сб. науч. трудов молодых ученых / СО РАН ГПНТБ; Редкол. С.А. Пайчазде. Новосибирск, 1996. 238 с.

4 См.: Книги кирилловской печати XVII в. в фондах Красноярской краевой научной библиотеки им. В.И. Ленина / Сост. А.Б. Шиндина. Новосибирск, 1992. 144 е.; Книги кириллической печати в собрании Музея истории Бурятии им. М.Н. Хангалова: Каталог / ГПНТБ СО РАН; Сост. Ц.-Х. В. Очирова; Науч. ред. А.Ю. Бородихин. Новосибирск, 1999. 119 с.; Старопечатные книги зональной научной библиотеки Иркутского государственного университета: Кагалог / ГПНТБ СО РАН; Сост. Н.Д. Игумнова. Ответ, ред. В.Н. Алексеев. Новосибирск: СО РАН, 2002. 142 е.; и др.

часть до 1917 г. находилась в собственности духовных семинарий, монастырей, церквей, личных книжных собраний духовенства. Исследователи ставили перед собой задачу описания рукописных и старопечатных изданий, с чем достойно справились. Нам они интересны с точки зрения полноты выявления книжного репертуара, формирования читательских интересов населения и книгоиздания региона.

Таким образом, несмотря на очевидную тенденциозность отечественной исторической литературы 60-х - середины 80-х гг. XX в., выразившуюся в ее партийной декларированности и идеологической заданное™, невозможно отрицать того существенного вклада, который, несомненно, был внесен книговедами в формирование и расширение региональной историографической базы по вопросам истории культуры. Проблемы культурного влияния ПЦ в Сибири отражены в ней фрагментарно, в связи с теми задачами, которые стояли перед авторами в каждом конкретном случае. Как правило, это работы, посвященные истории старейших библиотек и вопросам бытования редкой книги. Именно они стали теми немногими исследованиями, которые, хотя и не создали полной картины, но тем не менее сыграли определенную роль в выявлении общей схематики и динамики единого историко-культурного процесса и роли в нем ПЦ. Накопленный фактический материал послужил основой возникновения новых идей и иных оценочных суждений в постсоветский период.

На рубеже XX—XXI вв. снятие запретов на публичное обсуждение закрытых ранее проблем вызвало лавину публикаций, в массе которых легко уловимо и запоздалое раскаяние за долгие годы воинствующего атеизма, и некое умиление, доходящее до откровения, и активные поиски новой идеологической доктрины, и т.п.1 Тем не менее именно из этого потока стали формироваться серьезные научные направления, обозначившие магистральные пути возможных исследований религиозной проблематики. Новые веяния в жизни страны создали благодатную почву для появления ряда исследований, посвященных отдельным вопросам истории ПЦ дореволюционного периода: миссионерскому делу2, духмшо-школьной тематике3, формированию книжной культуры4, издательскому делу5 и др.

На региональном уровне самыми мощными направлениями в контексте обозначенной проблемы стали книговедческая и духовно-школьная тематика. К началу XXI в. особенно выделился в самостоятельное научное направление первый аспект. Достаточно основательной базой в этом отношении стали традиции новосибирской

1 См.: Головенских Е. Дающему да воздастся // Позиция. Тюмень. 1991. № 4 (40); Гусев В. Пока не меркнет свет... // Тюм. комсомолец, 1990. № 129; Фатеев А. Нас семинария выведет в люди // Тюм. извес. 1991. № 154; Капустин П. Долгая дорога к храму: к 130-летию Красноярско-Енисейской епархии // Краснояр. рабочий. 1991. 4 июля; и др.

2 См.: Ванина И.Ю. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Северо-Восточной Азии (середина XVIII - середина XIX вв.): Автореф. дис... к. ист. наук. Иркутск, 1995. 16 е.; Мавлютова ГШ. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Северо-Западной Сибири (XIX - нач. XX вв.): Автореф. дисс... к. ист. наук. Тюмень, 1999. 24 е.; Шагжина З.А. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Забайкалье (вторая половина XVII - начало XX вв.) / Автореф. дис... к. ист. наук. Улан-Удэ, 2000. 27 с.

3 См.: Басалаев А.Е. Церковно-приходские школы и школы грамоты Забайкальской области (1884-1917 гг.): Автореф. дис... к. ист. наук. Иркутск, 2000. 31 с.

4 См.: Санникова М.И. Становление и развитие рус. кн. Культуры в западном Забайка-. лье в XVII - нач. XX вв./ Автореф. дис... к. ист. наук. Иркутск, 1999. 30 е.; Харченко Л.Н. История распространения духовной литературы и духовного просвещения в Прибайкалье в XVII - начале XX вв.: Дис... к. ист. наук. Иркутск, 1999. 287 с.

5 См.: ТольдфарбС. И. Газетное дело в Сибири (XIX- начало XX вв.): Автореф. дис... д-ра ист. наук. Иркутск. 2003. 77 с.

школы, начавшие формироваться значительно ранее рассмотренных событий. Так, стали регулярными Макушинские чтения в Западной Сибири и Юдинские и Романовские — в Восточной. Они устраиваются при участии и активном содействии ГПНТБ СО РАН, первые - Омским и Томским университетами, вторые — Красноярской краевой библиотекой, третьи—университетской и областной публичной библиотеками Иркутска. В книговедческой тематике именно благодаря им обозначились как минимум два исследовательских направления: изучение вопросов книгоиздания и кни-гораспространения', находившиеся в ведении ПЦ. В духовно-школыгой, в свою очередь, - история старейших духовно-профессиональных учебных заведений и начальных народных школ духовного ведомства2. Общей чертой названных работ явился неподдельный интерес к просветительной деятельности ПЦ, т.е. той ее части, которая связана с производством и популяризацией книги, и курированием образовательных учреждений, находившихся в ведении православного духовенства. В них заметно стремление к объективности в освещении избранной проблемы, но, как часто бывает в работах первой волны, многие из них несвободны от фактографических и иных неточностей. Кроме того, некоторым авторам не удалось избежать и так называемого дилетантского подхода. Тем не менее их ценность очевидна хотя бы потому, что в них достаточно четко обозначен круг актуальных проблем и предпринята попытка по-новому их представить, введением в научный оборот значительного количества неизвестных ранее материалов.

В сравнении с научной ситуацией рубежа XX-XXI вв. современное исследовательское поле различных аспектов деятельности ПЦ второй половины XIX в. значительно шире и разнообразнее. Сегодняшние исследования от работ предшественников выгодно отличает строгая системность, тенденции к обобщению накопленного материала, стремление к максимально объективной интерпретации фактов. В разработке широкого спектра проблем просматриваются силуэты магистраль-

1 См.: Косых В.И. История издательской деятельности Забайкальской епархии (90-е гг. XIX - нач. XX вв.) // Вторые Макушинские чтения. Томск, 1991, С. 44-49; Гуляева Е.П. Якутские епархиальные ведомости о переводах религиозных изданий на якутский язык (1884— 1901 гг.) // Третьи Макушинские чтения. Новосибирск, 1994. С. 56-59; Коновалова E.H. Из истории издательской деятельности Тобольского епархиального братства (вторая половина

XIX - начало XX вв.) // Третьи Макушинские чтения. Новосибирск, 1994. С. 40-43; Левя-кова ЕЛ. Издание и распространение религиозной литературы в Сибири учреждениями православной церкви (конец XIX - начало XX вв.) // Третьи Макушинские чтения. Новосибирск, 1994. С. 54-56.; Игумнова Н.Д. Старопечатные книги и рукописи в собрании Н.С. Романова // Первые Романовские чтения: Материалы науч. конф., посвящ. 125-летию со д р. U.C. Романова, 9-10 окт. 1996 г. Иркутск, 1997. С. 23-28; Куликаускене II.B. Духовенство Иркутской епархии и книга в XV1I-XIX вв. // Из истории Иркутской епархии: Сб. науч. трудов. Иркутск, 1998. С. 61-70; Чернышева U.K. Круг чтения миссионера-архиепископа Иркутского, Иерчинского и Якутского Нила (1838-1853 гг.) // Православие и русская народная культура: Сб. М., 1994. С. 110-115; ¡Цербач С.Н. Книжное собрание Тюменского Троицкого монастыря (XVIII - первая четв. XIX вв.) // Религия и церковь в Сибири: Сб. науч. статей и документальных материалов. Тюмень, 1997. Вып. 10. С. 47-53; и др.

1 См.: Конюченко А.И. Структура духовного образования в Азиатской России в начале

XX в. // Культурное наследие Азиатской России. Тобольск, 1997. С. 110-111; Сушко A.B. Воскресные школы при духовных семинариях во второй половине XIX в. // Просвещение на Руси, в России. Исторический опыт: Материалы 19 Всероссийской заочной конференции. СПб., 2000. С. 113; Фаркова Е.Ю. Учебная и внешкольная работа в духовных училищах (XIX- начало XX вв.). // Просвещение на Руси, в России. Исторический опыт: Материалы 19 Всероссийской заочной конференции. СПб., 2000. С. 185; и др.

ных направлений, в свою очередь, выявляющих и обозначающих исследовательские лакуны. На наш взгляд, их можно представить в виде шести основных групп:

1) исследования теоретического характера, определяющие методологический подход к разработке проблемы;

2) исследование взаимоотношений государства и Церкви;

3) вопросы функционирования и взаимодействия внутрицерковных структур;

4) межконфессиональные взаимоотношения;

5) рассматривающие различные аспекты просветительной деятельности ПЦ;

6) посвященные научной деятельности православного духовенства.

Первое направление составило теоретическую базу обозначенной нами проблемы. Это особенно важно, т.к. вопросы соотношения культуры и религии в истории России длительное время являлись предметом острых идеологических дискуссий1. С изменением общественно-политической ситуации в стране стал меняться и методологический подход к ее разработке3. В определенной части исследований прослеживается стремление найти связующие моменты между утраче1шым навсегда прошлым и не особенно ясным и оттого пугающим будущим, перебросить спасительный мостик через зияющую пропасть, разделившую такие разные эпохи3.

Отбор ценностей, формирование содержания и исторического реноме культуры всегда тесно связаны с представлениями людей о сущем и должном, с их пристрастиями, иллюзиями, наклонностями — одним словом, с их оценочными ориен-тациями. Отсюда вытекает, на наш взгляд, один из самых значимых для изучения культуры методологический принцип. Для того чтобы состоялся диалог с культурой прошлого, исследователю необходимо учитывать отношение исторического субъекта к своей деятельности, т.е. суметь увидеть культуру глазами современников, заняв позицию внутреннего наблюдателя4.

В ХУИ-ХХ вв. конфессиональная компонента являлась нациоиалыю-образу-ющей основой центрально-азиатской политики России. Современное ее изучение предполагает комплексный методологический подход, сочетающий философские, философско-культурологические, философско-антропологические и религиовед-

' См.: Капустина М.И. Проблема соотношения культуры и религии. (Методологический аспект): Дисс... к. философ, наук. Л., 1986. 192 е.; Белова Т.П. Интеллигенция и история христианской демократии в России // Интеллигенция России: уроки истории и современность. Межвуз. сб. науч. трудов Иваново, 1996. 148 е.; Будов А.И. Православная культура в перспективе развития гражданского общества в России // Религии и культура. СПб., 2003. С. 53-76; и др.

1 См.: Семеникова Л.И. Цивилизация в истории человечества. Брянск, 1998. 340 е.; Она же. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск, 2000. 526 е.; Каган М.С. Синерге-тический подход к изучению истории культуры // Введение в историю мировой культурологии. Кн. 1. Историо)"рафический очерк и проблемы современной методологии. Закономерности культурогенеза, этапы развития культуры традиционного типа - от первобытности к

возрождению. СПб., 2000. С. 57-73; Он же. Система и структура // Системный подход и гуманитарное знание: Избр. ст. Л., 1991. 383 е.; Крапивин М.Ю. Религиозный фактор в социально-политической жизни советского общества (октябрь 1917 —конец 1920-хгг.): Дис... д-ра ист. наук. СПб., 1999. 712 е.; и др.

3 См.: Жакина А.К. Общечеловеческие ценности как платформа сотрудничества верующих и неверующих: (Нравственный аспект): Автореф. дис... к. филос. наук. М., 1991. 20 е.; Цветкова Л.А. Религиозно-этическое учение С.Н. Булгакова и Русская православная церковь. Конец XIX - начало XX вв.: Дис... к. филос. наук. СПб., 1994. 142 л.; Базаров ЕЛО. Жизненно-практический аспект веры как основополагающий феномен социально-политических отношений: Автореф. дис... к. филос. наук. Екатеринбург, 2002. 26 е.; и др.

4 См.: Капустина М.И. Указ. соч. Л. 27.

чсские методы исследования. Именно они в сочетании с традиционным набором специально-исторических методов в значительной степени позволяют расширить горизонты рассматриваемой проблемы1.

Православная церковь на протяжении дооктябрьского периода отечественной истории являлась самым значимым институтом, выполнявшим общественно-идеологические функции. Выявляя роль и место подобной структуры в культурном развитии страны в целом и отдельных регионов в частности, целесообразно определить вопросы ее взаимоотношения с государственной властью императорской России. В настоящее время уже получили известность фундаментальные работы в этом направлении. Общая канва исследований, выстроенная на основе присущего им философско-аналитического подхода, жестко привязана к российской законодательной базе, определявшей и регламентировавшей все абсолютно грани взаимоотношений в тандеме Церковь - Государство2. Сочетание же суждений, порожденных длительной эпохой религиозного нигилизма и плюралистических принципов постсоветской эпохи, вызвало к жизни необыкновенно хлесткий коктейль, в котором главным компонентом стало критическое переосмысление проблемы3. В данном случае стремления авторов вполне понятны, т.к. на новом витке истории и новом рубеже веков вопросы взаимоотношений Церкви как общественно-идеологического института и государства вновь актуализировались. Потому названные исследования, как правило, основываются на всестороннем анализе широкого круга источников, отражающих различные стороны церковно-государственных взаимоотношений. При этом особое внимание авторов обращено нате факты, которые при сопоставлении их с другими сведениями позволили воссоздать ключевые моменты церковной истории страны.

В рамках изучения заявленной нами проблемы обозначенные работы представляют большой интерес, т.к. помогают воссоздать максимально приближенную к реальности целостную атмосферу жизнедеятельности государства. В отрыве от нее рассмотрение какой бы то ни было провинциальной проблематики представляется неправомерным. Любая провинция или регион, являясь частью государственного организма, неизбежно живет по его основным законам, привнося, естественно, в этот процесс и собственные индивидуальные черты.

1 См.: Лещинский АЛ. Проблема соотношения культуры и религиозности в развитии общества (Методологический аспект): Автореф. дис... к. филос. наук. Л., 1982. 23 е.; Кана-ев С.З. Роль религиозного фактора в формировании национальной психологии: Автореф. дис... к. филос. наук. М., 1991. 19 с. \Алексеев В.А. Русское православие, как феномен культуры: Автореф. дис... д-ра филос. наук. Тюмень, 2001. 48 е.; и др.

1 См.: Фирсов С.Л. Православная церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996. 660 с.; Фирсов С.Л. Православная церковь и Российское государство в 1907-1917 гг.: Социальные и политические проблемы: Автореф. дис.... д-ра. ист. наук. СПб., 1997. 47 е.; Римский C.B. Российская Церковь в эпоху великих реформ (Церковные реформы России 1860-1870-х гг.). М., 1999. 567 е.; Симонов И В. Анализ особенностей социально-идеологической деятельности Русской православной церкви в начале XX в.: Автореф. дне... к. филос. наук. СПб., 1993. 16 е.; Кондаков Ю.Е. Государственная власть и эволюция высшего управления Русской православной церкви в первой половине XIX в.: Автореф. дис... к. ист. наук. СПб., 2004. 39 е.; и др.

Кондаков Ю.Е. Государство и православная церковь в России. Эволюция отношений в первой половине XIX в. СПб., 2003. 360 е.; и др.

3 См.: Андреева Л.А. Религия и власть в России. Религиозные и квазирелигиозные доктрины как способ легитимизации политической власти в России. М., 2001. 252 с.

Исследования вопросов функционирования и взаимодействия различных внут-рицерковных структур охватывают круг взаимоотношений центрального церков-но-административного аппарата (Св. Синода) и российских епархий. Функционирование такого общественно-идеологического института, как ПЦ, в геополитических условиях Российской империи возможно было только при условии четко отлаженного механизма'. Не менее важным представляется и моделирование структуры епархиального управления, где часто значимым являлся субъективный фактор, объединявший и личностные характеристики архиереев, и региональные особенности социально-экономического и общественно-политического развития.

Традиционно большое внимание исследователей было обращено на различные аспекты жизнедеятельности православного прихода, т.к. именно приходское духовенство представляло ту инстанцию, которая непосредственно осуществляла просветительные мероприятия в отношении всех социальных слоев. Эффективность этой работы находилась в прямой зависимости от многих факторов, важнейшие среди которых — образовательный ценз духовенства и его материальное положение. Именно они позволяли священноцерковнослужителям в полной мере и на высоком уровне выполнять профессиональные обязанности или, наоборот, создавали препятствия в их осуществлении. Достоянием современной историографии стало немало работ, ставших фактической антитезой стереотипным утверждениям советских историков, породивших идеологический штамп о безграмотности духовного сословия дооктябрьской России. Одновременно отмечены стремления к объективному освещению материального положения церковного клира, где низшая его часть едва ли отличалась от беднейших прихожан2.

Вместе с тем присутствуют и явные черты идеализации духовного единения пастыря и паствы современными авторами3, которым не удалось избежать либо умиления обаянием мученического ореола, заслуженного ПЦ в годы гонений, либо идеологической подоплеки современности.

Просветительной деятельности ПЦ посвящен, пожалуй, самый значительный пласт современных работ, комплекс которых, в свою очередь, распадается на проблемы, входившие в компетенцию собственно-профессиональных занятий духовенства. Наиболее обсуждаемые в их круге - духовно-школьная и миссионерская работа. В последние годы все чаще они становятся объектом внимания обобщающих трудов4, появление которых подготовлено широким спектром региональных и узкоспециальных исследований. Большая часть авторов, выстраивая логику изучения столь сложного вопроса, особое внимание уделяла локальным миссионерским учреждениям, начиная от их организационной структуры и завершая просветительной работой. Позитивной чертой стала попытка воспроизведения целостной

1 См.: Фирсов C.B. Русская церковь накануне перемен (к. 1890-х- 1918 гг.). М.: Круглый стол по религиозному образованию и диаконии: Духов, б-ка., 2002. 623 е.; Базаров Е.Ю. Жизненно-практический аспект веры как основополагающий феномен социально-политических отношений: Автореф. дис... к. филос. наук. Екатеринбург, 2002. 26 с.

2 См.: Розов А.И. Священник в духовной жизни русской деревни. СПб., 2003. 253 с.

5 См.: Кузнецов C.B. Православный приход в России в XIX в. // Православная вера и традиции благочестия у русских в XVIII-XX вв. М., 2002. С. 156-178. 468 е.; Мелихова Г.Н. Духовенство и его роль в жизни населения Каргополья (XIX — первая треть XX вв.) // Православная вера и традиции благочестия у русских в XVIII-XX вв. М., 2002. С. 179-208; и др.

4 См.: Кузнецов C.B. Православный приход в России в XIX в. // Православная вера и традиции благочестия у русских в XVIII-XX вв. М., 2002. С. 156-178. 468 е.; Розов А.И. Священник в духовной жизни русской деревни. СПб., 2003. 253 е.; и др.

картины функционирования сибирских миссий, основанной на государственной законодательной базе и в соответствии с его этно-конфессиональной политикой'.

Тем не менее наряду с названными обстоятельствами многие работы грешат не только изрядной долей дилетантизма, но и элементарной неотработанностью и невыверенностью текстов, что влечет за собой не только фактографические, но и логические неточности, снижающие их ценность2.

Современные зарубежные исследователи также проявляют большой интерес к миссионерской тематике, рассматривая проблему в комплексе с особенностями общественно-политического и экономического развития государств, выявляя таким образом индивидуальные черты культурного развития аборигенов, сформировавшиеся под их непосредственным влиянием. Единственной фундаментальной работой в этом плане является исследование А.А. Знаменского (Znamenski А.А.)3, выгодно отличающееся от массы других не только богатым фактографическим материалом, по и четко выстроенной концепцией. Деятельность сибирского духовенства показана на контрастах функционирования различных миссий. Именно такой подход позволил автору максимально точно интерпретировать спорную проблему культурного влияния миссионерства в целом и православного в частности. Апробация отдельных частей исследования во второй половине 90-х гг. XX в. проходила на страницах издания Висконсинского университета «Arctic anthropology».

Во второй половине XIX в. деятельность христианских миссий, выполнявших цивилизаторские функции в отношении аборигенов, воспринималась как позитивная не только в России, но и в целом ряде развитых стран4. Внимание многих зарубежных авторов привлекала и продолжает привлекать история миссионерства в Русской Америке (до 1867 г.), в т.ч. деятельность Св. Иоасафа (Болотова), Св. Ювсналия, преподобного Германа Аляскинского и других иноков первой православной миссии, а также Московского митрополита Св. Иннокентия (Вениамино-ва)5. Последний аспект представляется особенно важным, т.к. именно Иннокентию принадлежали большие заслуги в организации различных сторон работы российских миссий. На отечественную почву он привнес тот опыт, который приобрел в миссионерских трудах на Аляске.

Проблемы истории организации и развития начального народного образования и участие в их решении православного духовенства привлекают внимание значи-

1 См.: ТаймасовЛ.А. Христианское просвещение нерусских народов и этно-конфессио-напьные процессы в среднем Поволжье в последней четверти XVIII - начале XX вв.: Авго-реф. дис... д-ра ист. наук. Чебоксары, 2004. 46 е.; Голованова М.А. История православных приходов и духовного сословия Верхнеудинска (конец XVII — начало XX вв.): Автореф. дис... к. ист. наук. Улан-Удэ, 2004. 24 е., Модоров Н.С. Алтайская дух. Миссия и просвещение алтайцев (конец XIX-начало XX вв.)//Просвещение на Руси, в России. Исторический опыт: Материалы 19 Всерос. заоч. конф. СПб., 2000. С. 140-144; и др.

2 См.: Гусейнова Т.Н. Миссионерская деятельность Русской православной церкви среди старообрядцев Забайкалья (XVIII - начало XX вв.): Автореф. дис... к. ист. наук. Улан-Удэ, 2004. 24 е.; Голованова М.А. История православных приходов и духовного сословия Верхнеудинска (к. XVII- н. XX вв.): Автореф. дис... к. ист. наук. Улан-Удэ, 2004. 24 с.

3 См.: ZnamenskiА.А. Shamanism and Christianity. Native encounters with Russian Orthodox Missions in Siberia and Alaska, 1820-1917. Westport, Connecticut-Ltd. 1999. 306 p.

4 См.: Marr C.J. Photographers and their subjeets or the Southern Northwest Coast: motivations and responses//Arctic anthropology. 1990. V.27. P. 13-26.

5 См.: Olekca M. Orthodox Alaska. ATheology of Mission. N.Y., 1992; Orthodox Alaska. N.Y.. 1992; Ivanov V.V. The Russian Orthodox Church of Alaska and the Aleutian Islands and its relation to Native American traditions: an attempt at a multicultural socicty. 1794-1912. Wash., 1997.

тельного числа исследователей1. Их актуализация во многом обусловлена не только необходимостью восстановления исторической справедливости, но и изменениями в современной системе отечественного образования. Выявленные и введенные в научный оборот ранее не употреблявшиеся сведения ценны во многих отношениях. Тем не менее характерной чертой значительного числа работ является довольно легкое отношение к цитируемой литературе, отсутствие аналитического подхода к трактовке исторических работ 20-60-х гг. XX в., воспроизводящихся почти буквально, на одном уровне с дооктябрьскими и современными, в то время как в них очевидна тенденциозность в отношении деятельности ПЦ в целом и ее образовательных аспектов в частности2. Более того, известны работы, выдержанные в духе антирелигиозной политики СССР 1960-х гг.3 Совершенное отсутствие аналитической направленности наблюдается в некоторых исследованиях, посвященных рассмотрению системы специального духовного образования Российской империи второй половины XIX в. Присутствуют даже факты причисления его к общей системе образования страны того периода4. Тем парадоксальнее оно представляется, чем больше введено авторами в оборот фактографического материала.

В последние годы стали заметны тенденции к созданию обобщающих работ, связанных с попытками рассмотрения роли ПЦ в культурной жизни отдельных областей сибирского региона и межконфессиональных процессах5. Инновации

1 См.: Введенский Е.С. Деятельность Русской православной церкви в области начального народного образования во второй половине XIX - начале XX вв. (по материалам Ярославской и Костромской губерний): Автореф. дис... к. ист. наук. Ярославль, 2004. 22 е.; Ра-сова Н.В. Образовательная деятельность в системе Алтайской духовной миссии// Просвещение на Руси, в России. Исторический опыт: Материалы 19 Всерос. заоч. конф. СПб., 2000. С. 80-83; Сушко A.B. Воскресные школы при духовных семинариях во второй половине XIX в.//Там же. С. 113-117; и др.

2 См.: Сушко A.B. Воскресные щколы при духовных семинариях во второй половине XIX в. // Просвещение на Руси, в России. Исторический опыт: Материалы 19 Всерос. заоч. конф. СПб., 2000. С. 113; Модоров U.C. Алтайская дух. Миссия и просвещение алтайцев (конец XIX - начало XX вв.) // Там же. С. 140; Кузнецов В.Д. К вопросу о влиянии церкви на развитие просвещения в России в конец XIX - начале XX вв.// Там же. С. 148-150; и др.

5 См.: Кузнецов В.Д. К вопросу о влиянии церкви на развитие просвещения в России. С. 148-150.

4 См.: Фаркова Е.Ю. Учебная и внешкольная работа в духовных училищах (XIX - начало XX вв.). // Просвещение на Руси, в России. Исторический опыт: Материалы 19 Всерос. заоч. конф. СПб., 2000. С. 185-187.

5 См.: Клюева В.П., Щербач С.Н. Духовное сословие и его роль в культурной жизни Сибири (XVII - первая четверть XIX вв.) // Россия и мировой исторический процесс: Материалы всерос. межвуз. конф. Бийск, 1999. С. 109-111; Косых В.И. Восприятие православных церковных терминов бурятами Иркутской губернии и Забайкалья // Славянская культура. Традиции и современность: Регион, научно-практич. конф. Чита, 1995. С. 58-61; Косых В.И. Забайкальская епархия накануне и в годы первой российской революции. Чита, 1999. 196 е.; Кацюба Д.В. Алтайская духовная миссия: Вопросы истории, просвещения, культуры и благотворительности. Кемерово, 1998. 155 е.; Маняхина М.Р. Русская православная церковь в конфессиональных процессах в истории культуры Сибири (XVII - начало XX вв.): Автореф. дне... д-ра культурологии. СПб., 2003. 39 е.; Харченко Л.Н. Роль православных монастырей в культурном развитии Сибири в XVII-XIX вв. // Русская православная церковь в Сибири: История и современность: Материалы конф., посвящ. 350-летию с. Посольское и Посольскому Спасо-Преображенскому монастырю. 24-26 января, 2003. Улан-Удэ. 2003; Она же. Научная деятельность священнослужителей Сибири во второй половине XIX в. // Вестник молодых ученых, 2004. №1. С. 29-33; Она же. Миссионерская деятельность ПЦ в Сибири (вторая пол. XIX в. - февраль 1917 г.). СПб., 2004. 180 е.; и др.

современных исследователей, пусть даже методом проб и ошибок, являются бесспорным прогрессом в этом отношении.

Таким образом, проблема культурного влияния Православной церкви в том виде, в каком она сформулирована в настоящей диссертации, никогда не ставилась предметом специального и комплексного исследования, хотя отдельные ее аспекты неоднократно затрагивались в работах отечественных и зарубежных специалистов. Правильная постановка и частичное разрешение нашими предшественниками ряда важных вопросов интересующей нас темы создали базу, условия, предпосылки, необходимые и достаточные для того, чтобы приступить к всестороннему теоретическому и конкретно-историческому анализу роли Православной церкви в культурном развитии сибирского региона во второй половине XIX в. — феврале 1917 г. Учитывая актуальность, научную и практическую значимость темы, а также отсутствие целостного анализа и обобщающих трудов по затронутой проблематике, автор избрал объектом диссертационного исследования деятельность Православной церкви как цивилизационную (социокультурную) характеристику российского исторического процесса; а его предметом — конкретно-историческое изучение ее роли и места в культурном развитии Сибири во второй половине XIX в. -феврале 1917 г., т.е. все основные аспекты функционирования, проявившиеся в этом отношении: ее просветительную, миссионерскую, образовательную, общественную, научную и издательскую стороны, которые были санкционированы на уровне государственной внутренней политики и осуществлялись в полном соответствии с ней. Диссертант ставит своей целью провести комплексное исследование культурного влияния Православной церкви на основные процессы жизнедеятельности сибирского региона. Для этого в диссертации предпринята попытка решить следующие задачи-. 1) определить основные сферы влияния и изучить формы и методы деятельности Православной церкви в регионе во второй половине XIX в. - феврале 1917 г.; 2) систематизировать законодательные акты, регламентировавшие деятельность ПЦ на территории обозначенного региона в указанный исторический отрезок времени и проследить их влияние на ее результативность; 3) выявить основные этапы эволюции внутренней политики Церкви в обозначенный период и определить ее культурные последствия в исследуемом регионе; 4) показать внутреннюю логику и противоречия, проявившиеся вследствие осуществления политики христианизации коренного населения Сибири в указанный период; 5) проследить динамику образовательного уровня православного духовенства Сибири и его влияние на общее культурное развитие региона; 6) выявить и проследить эволюцию начального народного образования и определить роль ПЦ в этом процессе; 7) определить степень участия и вклад православного духовенства в научное исследование региона; 8) раскрыть его роль в возбуждении общественной активности к реализации культурных задач в регионе.

Диссертант решает поставленные перед собой задачи на материалах региональной истории культуры.

В определении хронол огических рамок диссертационного исследования (вторая половина XIX в. - февраль 1917г.) автор применяет общепризнанную в отечественной истории периодизацию. Несмотря на то, что отличавшиеся многомерностью и противоречивостью процессы в религиозной сфере, равно как и процессы становления и развития церковно-государственных отношений, имели собственную характерную только для них логику развития. В общих чертах хронология их развития совпадает с основными этапами общегражданской истории страны.

Географические рамки исследования охватывают Сибирь в административных границах Тобольской, Томской, Омской, Енисейской и Иркутской губерний, а также Забайкальской и Якутской областей. Забайкальская область в период ее административной принадлежности к Приамурскому генерал-губернаторству остается в поле нашего зрения не только как географически относившаяся к восточносибирскому региону, но и как сохранившая в тот период единое епархиальное управление. Статус и социально-экономические особенности развития региона придали культурной политике Православной церкви собственные особенности.

Источниковая база исследования. В общей массе опубликованных источников, так или иначе отразивших роль Православной церкви в истории культуры Сибири во второй половине XIX в. - феврале 1917 г., выделяются материалы центральных и, в особенности, региональных архивов. Все использованные в настоящей работе источники можно разделить на следующие виды: законодательные акты, материалы текущего делопроизводства духовных и административных учреждений, историко-статистические, экономические и географические описания, материалы научных экспедиций и путешествий, эпистолярную и мемуарную литературу, периодическую печать, а также художественную литературу.

Актовые источники представлены важнейшими законодательными актами, включающими законы, указы, манифесты, распоряжения, повеления, инструкции и другие документы, определяющие характер просветительной, миссионерской, школьной и издательской деятельности ПЦ в Сибири. Именно очи составили законодательный комплекс, на котором основывалось функционирование ПЦ (проповедническая, культурно-просветительская, духовно-школьная). Названные документы четко разграничивают сферы компетенции светской и духовной власти, а также определяют точки их соприкосновения в решении важных вопросов культурного развития страны и.отдельных регионов.

Большое значение для освещения заявленной нами проблемы исследования имеют дореволюционные нормативные акты, опубликованные в «Полном собрании законов Российской империи» и «Своде законов Российской империи». Нами были выявлены и использовались указы, представляющиеся значимыми источниками для реконструкции механизма функционирования ПЦ в Сибири. Особенно важны указы, регламентировавшие просветительную и миссионерскую деятельность, вопросы учреждения и функционирования учебных заведений духовного ведомства, определявшие рамки компетенции органов контроля и попечения над ними. Материалы названных фундаментальных законодательных собраний использовались в настоящем исследовании как принципиально важные источники. Однако н них не вошли многие постановления и законы об управлении дел православного исповедания начиная со второй половины XIX в, Не были, например, включены законодательные акты по Министерству народного просвещения, ведомству императ рицы Марии Федоровны и т.п. Таким образом, сведения, составившие законодательную основу функционирования ПЦ, были почерпнуты и из других источников, как то: «Сборник церковно-гражданских постановлений в России, относящихся до лиц православного духовенства» (СПб., 1860), «Руководство для консисторий, духовных следователей и духовенства», (СПб., 1896), Благовещенский И. «Спутник священнослужителя» (СПб., 1909) и др. Кроме того, все важнейшие постановления Св. Синода в обязательном порядке публиковались на страницах циггральных изданий православного ведомства и «Ведомостей» всех без исключения епархий. Тем не менее сами по себе нормативные акты не могут дать целостного прсдстав-

ления о культурном развитии Сибири второй половины XIX — начала XX вв. По этой причине они нуждаются в дополнении материалами делопроизводства.

Документы делопроизводства церковных учреждений центрального и местного уровня представлены нормативными актами (указами, инструкциями и т.д.), исполнительными актами (рапортами, отчетами и т.д.), документами коллегиального обсуждения (протоколами, журналами и т.п.), служебной перепиской. Акты и документы делопроизводства стали составной частью «Полного собрании законов Российской империи», «Духовного регламента» и «Устава духовных консисторий». Политику Православной церкви в области ее духовно-просветительной работы характеризуют важнейшие указы Св. Синода.

Статистические и справочные сведения о восточных окраинах Российской империи содержит литература, опубликованная историками 40-90-х гг. XX в. и современными авторами1.

Эпистолярное наследие, включающее воспоминания, письма и дневники, является еще одним значимым видом источников, который был использован нами в процессе исследования обозначенной в диссертации проблемы. Зачастую именно они помогали составить портрет эпохи, т.к., давая представление о духе времени, естественная же в таких случаях субъективная окраска не умаляет их исторической ценности. Воспоминаниям представителей различных социальных слоев: духовенства, писателей, чиновников, купечества, свойственны некоторые черты идеализации прошлого, но вместе с тем характерно и стремление к объективному отражению культурной жизни региона вместе с ее достоинствами и недостатками. Они содержат безусловно ценную информацию о профессиональной деятельности духовенства, уровне его образованности и влиянии на формирование литературных интересов и пристрастий просвещаемого ими православного населения, частных библиотеках и т.д.2, раскрывают малоизвестные стороны миссионерской и переводческой деятельности, дополняют живыми красками образы преподавателей и выпускников духовных академий, семинарий и училищ, впоследствии ставших видными деятелями ПЦ, оставившими заметный след в культурной жизни региона5.

Таким образом, использование материалов мемуарной литературы позволяет выявить отдельные детали, характеризующие конкретные личности, общественную обстановку и иные аспекты, ставшие неотъемлемой частью единого комплекса деятельности ПЦ, а следовательно, могут быть использованы в процессе изуче-

' См.: Описание Иркутского наместничества 1792 года/ Сост. О Н. Вилков, А.Д. Колесников, М.П. Малышева Новосибирск, 1988. 254 е.; Православие и Российское государство в Х-ХХ вв.: Историко-документальная выставка. Каталог. М., 2000; и др.

2 См.: Филарет (Дроздов). Мнения, отзывы и письма Филарета, митрополита Московского и Коломенского по разным вопросам за 1821-1867 гг. М., 1887; Письма Йльминского Н.И. // Православный собеседник. Казань 1895. 1884. Кн. I. С. 1-176; 1885. Кн. I. С. 177-356; Дмитриевский С., священник. 38 писем бывшего обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева, к высокопреосвященному Макарию, епископу Томскому. Томск, 1910; Кропоткин П. А. Дневники разных лет. М., 1992. 460 е.; Новоселова М.Р. Айсберг моей родословной // Тальцы. Иркутск. 2003. №1. С. 39—45; и др.

' См.: Вербицкий В.И. Записки миссионера Кузнецкого отделения Алтайской духовной миссии, священника Василия Вербицкого за 1860 год. M., 1861.24 с. ; Чевалков М. В. Памят-

ное завещание. Автобиография миссионера Алтайской духовной миссии священника М.В.Че-

валкова. М., 1894. 94 е.; Макарова-Мирская А.И. Апостолы Алтая. Сборник рассказов из жизни алтайских миссионеров, в память 25-летия служения в священническом сане Мака-рия архиепископа Томского и Алтайского. Харьков, 1909. 18 е.; и др.

ния се роли в культурном развитии Сибири. Несмотря на известный субъективизм, они все же способны существенно дополнить картину культур7юй жизни Сибири и внести черты особого колорита в ее историческое реноме.

Большую ценность представляют и материалы центральных и местных периодических изданий разных ведомств и направлений, носящие ретроспективный характер. На их страницах регулярно и целенаправленно освещалась работа научных обществ и экспедиций, в функционировании которых активно участвовали представители ПЦ, публиковались труды ученых, писателей и общественных деятелей, связанные с се духовно-учебной и просветительной деятельностью в Сибири. Кроме того, названная группа источников содержит богатый материал по истории сибирских епархий1, различного рода отчеты2, воспоминания и другие сведения3, словом, необходимую информацию о всех важнейших вопросах функционирования ПЦ в регионе. Потому эти сведения составили большую группу источников по изучению ее роли в культурном развитии Сибири. В дореволюционной России различными учреждениями (Св. Синодом, духовными академиями, администрациями епархий и т.п.) выпускались десятки изданий церковной тематики («Православное обозрение», «Паломник», «Православный собеседник», «Миссионср», «Миссионерское обозрение», «Христианское чтение»), на страницах которых публиковались статьи не только религиозной тематики, но и материалы иного характера, имеющие отношение к различным аспектам культурного влияния ПЦ. Нередкость среди них статьи по истории основания и функционирования церквей, монастырей, духовных школ и библиотек, профессиональной деятельности священнослужительского корпуса Сибири2. Именно в них содержится краткая характеристика всех основных собы-

1 См.: О перемещении кафедры викария Иркутской епархии из Посольского монастыря в Читу, Забайкальской области со епископом штата Читинского духовного правления // ИЕВ. 1879. №38; Хронологический обзор церковно-историчееких событий Сибири в ЗОО^летний период ея существования, на основании летописи принадлежащей библиотеке // Тоб.ЕВ. 1882. № 22; Поездка его преосвященства, преосвященнейшего Тихона в Ангарский край для обозрения церквей // ЕЕВ. 1892. С. 301-338; Исторические записки о Якутской епархии, собранные по случаю 25-я ея самостоятельности//ЯЕВ. 1895. № 12; Нечто о построении Иркутского Богоявленского собора // ИЕВ. 1864. № 43; и др.

2 См.: Огчет об Алтайской и Киргизской миссиях за 1887 г. // ТЕВ. 1888. № 6; Отчет о деятельности православно-церковного братства Св. великомученика Дм. Солунскогоза 1892 г. // Тоб.ЕВ. 1892. № 3—4; Отчет о краткосрочных педагогических курсах для учителей и учительниц церковноприходских школ Омской епархии, бывших в Омске с 1 по 5-е июля 1899 г. // ОЕВ. 1900. № 2; Огчет о состоянии Забайкальской миссии за 1900 г. // ЗЕВ. 1901. № 10; Отчет о состоянии и деятельности Иркутской духовной миссии в 1886 i: //ИЕВ. 1887. № 18; и др.

5 См.: Виноградов A.A. Воспоминания протоиерея А. Виноградова о семилетнем пребывании егшекопа Иннокентия в Якутске // ИЕВ. 1879. № 39; Он же. Воспоминания о Казанской духовной академии // ИЕВ. 1890. № 1-13; Он же. А.П. Щапов и A.A. Бобровников -бакалавры Казанской духовной академии из воспитанников Иркутской духовной семинарии // ИЕВ. 1892. № 40-46; Воспоминание о трудах высокопреосвящепнейшего Иннокентия, митрополита Московскою // ЯЕВ. 1897. № 19; и др.

4 См.: Отношение духовенства к народному образованию по смыслу нового положения о народных училищах // Православное обозрение. 1874. Кн. III. № 10; Монастыри Восточной Сибири // Восточно-Сибирский календарь на 1885 г. Иркутск, 1884. 308 е.; Никодим, епископ Енисейский. Повесть о блаженном Василии Мангазейском и о начале Туруханского Троицкого монастыря. Иркутск, 1864; О приобретении книг для внеклассного чтения в библиотеки церковных школ // ТЕВ. 1901. № 7; О содействии духовенства распространению в народе сельскохозяйственных знаний // ИЕВ. 1895. № 21 ; Содействие духовно-учебных заведений народным школам // Православное обозрение. 1872. Кн. III. № 5.

тий епархиальной жизни, исторические сведения о деятельности сибирских духовных миссий1 и т.п. Многие из перечисленных материалов вначале увидели свет на страницах местных и центральных периодических изданий, а затем были изданы отдельными книгами, что является прямым свидетельством их исторической ценности.

В конце XIX - начале XX в., в связи с нараставшей политической напряженностью в стране, в обществе обострялся интерес к деятельности ПЦ и ее просветительной роли. Его следствием стало появление в светской периодической печати большого количества публикаций (в «Сибирском сборнике», «Сибирском архиве», «Сибирских записках», «Сибирском вестнике», «Сибирских вопросах» и др.), затрагивающих отдельные аспекты истории Церкви и ее деятельности в Сибири2. Они отражали точку зрения авторов на актуальные проблемы того времени.

Все выявленные в ходе настоящего диссертационного исследования документы в совокупности позволяют воссоздать целостную картину функционирования разветвленной просветительной системы Православной церкви в Сибири. Все они в сочетании с теми сведениями, которые уже были введены в научный оборот предшествующими исследователями, стали надежной базой для решения поставленных задач. Обобщение полученных сведений позволяет сделать выводы об истинной роли ПЦ в культурной жизни сибирского региона второй половины XIX - начала XX в.

Основу исследования составили неопубликованные материалы, полученные нами из 95 фондов двенадцати архивов: Государственного исторического архива (РГИЛ), Института Востоковедения Санкт-Петербургского отделения Российской Академии наук (Ин-т Востоковедения СПб. отд. РАН), Национального архива республики Татарстан (НАРТ), Государственного архива Тюменской области (ГАТюм.О), Тобольского филиала Государственного архива Тюменской области (ТФ ГАТюм.О), Государственного архива Томской области (ГАТО), Государственного архива Красноярского края (ГАКК), Государственного архива Иркутской области (ГАИО), Национального архива республики Бурятия (НАРБ), Государственного архива Читинской области (ГАЧО), а также материалы отдела редких книг и рукописей Российской национальной библиотеки (ОРК РНБ) и Отдела рукописных книг Иркутского государственного университета (ОРК НБ ИГУ).

Кроме того, были использованы фонды библиотек: Иркутского областного краеведческого музея (ИОАКМ), научной библиотеки Иркутского Государственного университета (НБ ИГУ), а также материалы различных фондов Библиотеки Академии наук (БАН), Российской национальной библиотеки, сибирских библиотек:

' См.: Сотников И., священник. 11есколько слов о возможности учреждения миссии между киргизами средней орды // Православное обозрение. 1872. Окт.; Макарий, епископ Бийс-кий, начальник миссии Томской епархии. Миссионерство на Алтае и в Киргизской степи в 1885 г. У/ ТЕВ. 1886. № 5; Булгаков. О современных нуждах Забайкальской духовной миссии. Извлечение из отчета о командировке в Забайкальскую область летом (23 июля - 23 августа) 1905 г. законоучителя Восточного института Булгакова. Владивосток, 1907; Виноградов А., протоиерей. Описание первой поездки высокопреосвященнейшего Тихона, архиепископа иркутского, для обозрения миссионерских станов и приходских церквей Иркутского и балаганского округов, расположенных по иркутскому и Ангарскому трактам, с 3—16 октября 1892 Г.//ИЕВ. 1893. №6-11; Ливанский И.В. Просветитель Алтая и учитель Волхова архимандрит-миссионер Макарий Глухарев. Орел, 1905. 40 с.

2 См.: Волъфсон Д. Школьное дело по журналам и газетам // Сиб. наблюдатель. 1902. № 6; Загорский В. Из начальной истории церковноприходских училищ // Сиб. архив. 1912. № 10; Киржниц А.Д. Всеобщее обучение в Сибири // Сиб. записки. 1917. № 2.

ГПНТБ СО РАН (Новосибирск), Отдела редких книг Иркутской областной государственной универсальной научной библиотеки им. И.И. Молчанова-Сибирского (ИОГУНБ), Читинской зональной научной библиотеки, Национальной библиотеки республики Бурятия, Красноярской краевой и Тюменской областной научных библиотек. В комплексе с вышеназванными законодательными и иными источниками, материалы архивов и фонды названных библиотек дали возможность составить целостную картину о функционировании ПЦ на территории Сибири во второй половине XIX в. — феврале 1917 г. Богатый спектр изученных материалов позволил сформулировать выводы о ее роли в культурном развитии региона.

Изучение такого объема различных фондов и видов документов было обусловлено хронологическими рамками настоящего исследования и обширностью региона. Использование полученных в ходе работы сведений позволило с достаточной степенью полноты отразить те изменения, которые происходили в духовном ведомстве во второй половине XIX в. — феврале 1917 г. и выявить их тесную взаимосвязь с общероссийскими политическими и культурными процессами.

Таким образом, автор настоящего диссертационного исследования, аккумулировав достаточно объемный пласт источников, осуществил их комплексный анализ (с выявлением конкретных форм и характеристик искажающего влияния на историческую информацию политических и идеологических интересов), что позволило провести полноценное научное исследование и сформулировать обоснованные выводы, опирающиеся на разнообразный конкретно-исторический материал.

Научная новизна диссертаиионной работы заключается в том, что в ней осуществлен комплексный теоретический и конкретно-исторический анализ характера и особенностей эволюции «религиозно-культурного фактора», что позволило во всей многомерности и противоречивости воспроизвести картину культурного влияния Православной церкви в сибирском регионе во второй половине XIX в. — феврале 1917 г. Выработка и реализация курса культурно-просветительной политики Православной церкви в сибирском регионе исследуется на широком историческом фоне в неразрывной связи с процессами, протекавшими в самой Церкви. Значительная часть документов, используемых в диссертации, вводится в научный оборот впервые.

Апробаиия исследования и научная значимость работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседании кафедры истории России и зарубежных стран Республиканского гуманитарного института СПб.ГУ. О результатах исследования диссертант докладывал с трибуны ряда конференций регионального, всероссийского (М., СПб., Омск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Улан-Удэ, Хабаровск, 1996-2004) и международного масштаба (М., СПб., Улан-Удэ, 1996-2004).

Выводы и обобщения, содержащиеся в диссертации, имеют прикладное значение и могут стать базовыми при написании отдельных разделов фундаментальных работ, учебников и пособий по отечественной истории, истории религии, книжного и библиотечного дела, истории культуры, а также быть использованными при чтении лекционных курсов в высших учебных заведениях. Наблюдения, оценки и рекомендации автора могут быть полезны при изучении религиозной и культурной сфер жизни сегодняшнего российского общества, выработке современной модели культурного развития региона и страны в целом, а также оценке перспектив взаимодействия с церковными структурами на ближайший и более отдаленный период.

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, приложений, списка источников и литературы.

Во введении обосновывается актуальность темы, определяется объект и предмет, хронологические и территориальные рамки исследования, формулируются цели и задачи работы, раскрывается научная и практическая значимость диссертации.

В первой главе «Религиозно-культурный фактор как объект исторического исследования» изложены научные основы изучения особенностей государственно-церковных взаимоотношений во второй половине XIX в. - феврале 1917 г.; осуществлен историографический анализ литературы по теме диссертации и дана характеристика источниковой базы исследования.

Конкретно-историческое рассмотрение избранной для диссертационного исследования темы основано на последовательном применении общих теоретико-методологических принципов исторического познания, рациональном использовании эвристического потенциала и теоретического инструментария ведущих отечественных и зарубежных школ гуманитарного знания. Полагаем, что продуктивное исследование эволюции общественного процесса в конечном итоге допускает некую взаимопроникающую комбинацию формационного и цивилизационного подходов. Оно сводится не к противопоставлению, а к гибкому и непротиворечивому применению элементов, их составляющих. Именно такой подход, с нашей точки зрения, позволяет определить место России в мировом историческом процессе, лучше понять особенности ее общественной организации и культурного реноме в сравнении с цивилизационным опытом иных государств и народов.

Вместе с тем нет сомнений в необходимости, отбрасывая догматизированные и абсолютизированные марксистские толкования, сохранить все же в арсенале современного историка положения, прошедшие испытание временем. Совершенно очевидна, например, не только тесная связь, но и прямая зависимость религиозных процессов от базисных изменений в обществе. Именно суждения классиков марксизма по поводу социально-политических и экономических причин, ставших основой возникновения и развития конфессиональных течений и движений, как нельзя лучше, с пашей точки зрения, предоставляют возможности для осуществления полноценного анализа процесса эволюции форм религиозного сознания и исторических форм религии. Все это позволяет предположить непротиворечивую . периодизацию истории церковно-государственных отношений и вероисповедной политики, целенаправленно проводившейся светской властью.

Итак, религия, став закономерным результатом общественной эволюции и воплотившись в конкретно-исторических формах и проявлениях, естественным образом выступила в роли связующего звена с теми или иными социально-организационными структурами (церквями, братствами и т.п.). В то же время антицерковные, антиклерикальные и т.п. направления, обосновывая собственное появление обстоятельствами социально-политического характера, вызывали со стороны ортодоксальной Церкви просветительную и миссионерскую активность. Потому в ходе изучения государственно-церковных отношений особенно важно с максимальной полнотой обозначить весь спектр социально-экономических, политических и иных обстоятельств, характерных для конкретного периода отечественной истории. Исследование всех нюансов государственно-церковных отношений предполагает не только исчерпывающий анализ конкретной ситуации, но и целого комплекса социально-экономических, политических и иных обстоятельств, в рамках того или

иного периода фактом своего взаимодействия с «религиозной сферой» жизни общества в известной степени определявших, направлявших и корректировавших государственную вероисповедную политику.

В рамках настоящего диссертационного исследования внимание автора будет обращено к проблеме «социального» измерения религии (религия как компонент и фактор жизни социального организма), т.е. двусторонности взаимоотношений, выразившейся во взаимодействии религии (религиозных идей, ценностей, институтов, влияющих на восприятие действительности, повседневно-бытовую жизнь, практическое поведение отдельного человека или группы лиц) и общества и государства. Место религии в сознании людей в конечном счете зависит от объективного состояния общества, типа личности и характера межличностных отношений, являющихся производными функционирования социальных структур, и прежде всего — политикой государства в отношении конфессиональных объединений верующих. Это позволяет рассматривать государственную вероисповедную политику', государственно-церковные отношения2 в качестве составляющих, внешних проявлений религиозного фактора.

В названной главе проанализированы основные моменты эволюции государственно-церковных взаимоотношений, начиная от истоков выбора государственной религии и завершая трагическими обстоятельствами углублявшегося диссонанса «симфонии властей» и ставшего в итоге одной из причин идеологического кризиса. Постоянно помня о том, что правительственная вероисповедная политика в России всегда осуществлялась с учетом этноконфессионального состава населения страны и лишь в отдельные моменты отечественной истории в ней брали верх идеи христианизации и аккультурации, мы тем не менее заостряем внимание на православной компоненте, имевшей глобальное значение в вопросах закрепления российской государственности на обширных сибирских территориях и, несомненно, сыгравшей свою историческую роль в создании единого культурного пространства.

Вместе с тем отмечено и особое доминирующее положение Православной церкви (ГЩ) в ряду других конфессий, составлявших религиозную палитру многонационального государства. На протяжении целого ряда веков она продолжала оставаться особым социальным институтом, прочно интегрированным в государственную систему, который часто вынужден был следовать в фарватере общероссийской имперской политики. В тандеме Церковь — государство приоритеты были

1 С термином «политика» в современном обществе принято отождествлять организационную и регулятивно-контрольную сферы жизнедеятельности. Государство как фактический выразитель этой системы призвано осуществлять все грани ее функционирования: организационную и управляющую; господства и подавления; создания правовой системы, регулирования отношений государства и общества. Говоря о «государственной вероисповедной политике», мы подразумеваем осуществление названных функций властными структурами в отношении религиозной сферы жизни общества, причем не только тех се аспектов, которые имеют непосредственное отношение к Православной церкви, но и иным конфессиональным направлениям.

г Государственно-церковные отношения в нашем понимании отождествляются с конкретными проявлениями государственной политики в направлении Православной церкви как господствовавшего институтаобществснно-идеолотческой значимости, выражающимися в трех основных аспектах: 1) теоретико-идеологических обоснованиях этих взаимоотношений; 2) правовой базе, призванной регулировать их; 3) деятельности организационно-управленческих структур, осуществляющих непосредственную реализацию названной политики.

расставлены таким образом, что первая своим авторитетом освещала все волеизъявления монаршей власти, в то время как второе в порядке компенсации затрат с ее стороны охраняло монополию в духовной сфере жизни общества, поддерживая привилегированное положение по отношению к другим конфессиям. Подобная расстановка сил в конечном итоге усугубила положение Церкви в государстве настолько, что свела его до уровня «карманной религии», которою ею же сакрализо-ванная власть распоряжалась как одним из политических ведомств, а именно — идеологической службой империи. Особенно ярко все это проявилось в последней четверти XIX — начале XX в. и стало основной причиной охлаждения образованной части российского общества к вере, которое часто перерастало из формально-равнодушного отношения к ней в религиозный нигилизм.

О глубине кризиса внутри самой Церкви накануне февраля 1917 г. свидетельствует не столько осознание необходимости глобального реформирования многими ее деятелями, сколько неспособность в сложившейся ситуации выдвинуть какие бы то ни было целостные концепции в этом плане.

Российская провинция, являясь подсистемой целостной и сложной саморазвивающейся и саморегулирующейся системы — единого государства, испытала на себе влияние двух важнейших составляющих единого культурного механизма. С одной стороны, это социально-экономические, политические, религиозные, этнические и иные факторы, с другой - собственно культурные, обеспечивающие функционирование целостного государственного механизма.

Рассматривая сибирскую ситуацию, мы фактически имеем дело с образованием так называемого симбиоза российского и восточного начал при явной доминанте первого (символом и проявлением чего стала лигитимизация его государ-ственнообразующей роли). Именно на этих условиях в регионе сложилась экономическая, социальная и общественная структура российской государственности. При этом государство выступало «гарантом» стабильности функционирования системы в целом, своим активным вмешательством обеспечивая ее устойчивость и регенерацию. Становление и развитие взаимоотношений между российским и восточным обществами выстраивалось с учетом двух основных факторов: с одной стороны — мощного духовного влияния (может быть, не столько ментальных начал, сколько элементов надстроечного порядка), а с другой - постоянной борьбы ряда государств за сферы влияния в отдельных регионах.

Примат экономических и политических интересов Российской империи в ее продвижении на Восток ощущался постоянно. Вместе с тем какой бы то ни было разработанной государственной программы культурного развития в отношении присоединенных территорий в принципе не существовало и российско-сибирские отношения изначально складывались по типу классической колониальной системы, когда максимальное удовлетворение экономических потребностей митрополии не компенсировалось с ее стороны никакими затратами, направленными на взращивание культурного потенциала региона.

Православная церковь являлась так называемым проводником официальной идеологии на сибирских территориях, глобальная цель которого - распространение культурного влияния, а через него — формирование и закрепление верноподданнических настроений автохтонов. Иными словами, профессиональная деятельность духовенства была направлена на преодоление местного мультикультурализма. Характерные черты подобной культурной политики хорошо прослеживаются как в актах государственного законодательства, так и в определенных общественных акциях.

Таким образом, ПЦ во второй половине XIX в. - феврале 1917 г. играла важную роль в аккультурации аборигенов Сибири. Ее деятельность проходила в фарватере основных направлений внутренней политики Российского государства в сложных обстоятельствах зарождения и развития общественно-политических движений, отличительными особенностями которой стали отчетливо выразившиеся черты имперского подхода, воплотившиеся в стремлении ко всеобщей христианизации аборигенного населения и достаточно жестком отношении к иным моделям проявления религиозного мировоззрения. Именно это обстоятельство позволяет рассматривать деятельность Церкви в качестве составной и неотъемлемой части государственного механизма, реализовывавшего функции идеологического характера на протяжении всего обозначенного периода.

Просветительная работа Православной церкви в Сибири в основном была сопряжена с противостоянием многим религиозным направлениям и культам, в ходе которого особые отношения сложились с буддизмом как мощной конфессией, признанной на государственном уровне. Они выразились не только в противостоянии, напряженном сосуществовании, но и в какой-то мере в вынужденном взаимодействии. Их целенаправленная деятельность пересекалась в сфере общих интересов — стремлении подчинить себе приверженцев языческих культов. Причем буддизм оказал достойное соперничество православию.

Тем не менее преимущества культурного влияния ПЦ в Сибири очевидны и прослеживаются в своего рода перманентной христианизации, принесшей с собой распространение православия не только в качестве государственной идеологии, но и несомненных цивилизационных начал.

Во второй главе «Просветительная деятельность Православной церкви в Сибири (вторая половина XIXв. — февраль 1917 г.)» проанализированы основные компоненты профессиональной деятельности Церкви в ходе реализации се просветительной работы в сибирском регионе.

Главным аспектом ее институционального функционирования являлась просветительная работа, которая в соответствии с вероучитсльпой основой должна была концентрироваться на совершенствовании человеческой личности и общества в целом. Во второй половине XIX в. существенные мероприятия в этом смысле действительно имели место, но в условиях российской конкретно-исторической ситуации они не могли преследовать только лишь отстраненные абстрактно-гуманистические цели. К ним прибавлялся значительный идеологический оттенок в силу особых взаимоотношений Церкви с государственной властью. Именно это последнее обстоятельство во второй половине XIX в. и особенно на рубеже веков стало причиной возникновения в умах мыслящей российской интеллигенции прогрессирующего охлаждения, перераставшего в атеистические воззрения, поисков новой религиозно-философской доктрины, способной отделить высокие морально-нравственные ценности и цели христианства от узкополитичсских установок и пристрастий правящей элиты и т.п.

Тем не менее ортодоксальная Церковь не только не пошла в русле этих тенденций, но и осудила их под предлогом канонического несоответствия. Длительный и прочный союз с государственной властью, где немалое значение имела целенаправленная и усиленная работа последней по подчинению себе первой, лишил сс иммунитета самостоятельности. Потому просветительная деятельность ПЦ, ив первую очередь проповедничество, совмещала в себе двойственные черты: с одной стороны, безусловную значительную работу, направленную на нравственное совершен-

ствование человеческой личности, а с другой — на углубление верноподданнических настроений в целях поддержания общественно-политической стабильности. Последнее обстоятельство стало особенно актуальным в пореформенный период, вначале в связи с крестьянской реформой, а затем — с капитализацией экономики, вызвавшей ломку традиционного уклада социально-экономических отношений. Интенсивно развивавшиеся общественно-политические и религиозные движения в России указанного периода как форма протеста завершили круг глобальных проблем, на фоне которых разрабатывались и осуществлялись просветительные мероприятия Церкви, реализовывавшиеся в трех основных направлениях: 1) проповедническом и культурно-просветительном; 2) духовно-учебном; 3) в обгцествешюй деятельности.

Просветительная работа Православной церкви в Сибири во второй половине XIX в. — феврале 1917 г. развивалась в контексте общегосударственной внутренней политики на основе и в полном соответствии с правительственными законодательными актами, указами и распоряжениями Св. Синода. Являясь официальным институтом общественно-идеологической значимости, Церковь вынуждена была разрабатывать и последовательно проводить в жизнь мероприятия двойственного характера, которые не могут иметь однозначной трактовки. Безусловная направленность всех их на укрепление верноподданнических настроений не может вызывать исключительно позитивного восприятия. В этом свете вполне оправданны глубокие сомнения, возникающие и по поводу возможности положительной оценки содействия Православной церкви поддержанию равновесия и политической стабильности в стране в обстановке назревавшей революционной ситуации. Однако ее существенная просветительная работа, направленная на оздоровление морально-нравственного климата в обществе в соответствии с христианскими идеалами, в свою очередь не может рассматриваться однозначно отрицательно. В ходе экономической модернизации во второй половине XIX в. и особенно на рубеже веков эта постоянно усугублявшаяся двойственность подрывала авторитет Церкви. В итоге, несмотря на успешную деятельность многих талантливых проповедников, она оказалась не в состоянии в полной мере справиться с возложенными на нес задачами.

Вместе с тем в течение второй половины XIX в. в рамках просветительной деятельности Православной церковью был разработан достаточно эффективный механизм, функционирование которого, при условии иных взаимоотношений с государственной властью, вполне могло бы принести более позитивные результаты. Проповедничество стало главным направлением в этой работе, являясь традиционным методом распространения и утверждения основ православного вероучения, выражавшееся в вербальном воздействии служителей культа на адептов веры, применительно к общест венно значимым мероприятиям государственного и регионального масштаба, и трансформировавшееся в связи с условиями обстановки в различные формы просветительной работы. Причем эволюция этих форм на протяжении всего обозначенного в диссертационном исследовании периода свидетельствует о постоянных поисках православным духовенством эффективных путей воздействия на сознание прихожан. Так, в ходе внебогослужебных собеседований и религиозно-нравственных чтений, ставших особенно популярными и переросших в своего рода культурно-массовые мероприятия, осуществлялась широкая популяризация книги, не только духовного содержания. Тематика чтений затрагивала злободневные вопросы, рассматривая их с точки зрения христианской морали. Участие же в их подготовке и проведении местной интеллигенции свидетельствовало о важности обсуждавшихся проблем.

Деятельность Церкви в отношении народного образования во второй половине XIX в. - феврале 1917 г., как одного из важнейших аспектов просветительной работы, была подчинена прямой необходимости решения государственных задач и полностью соответствовала правительственным мероприятиям в этом плане. Она эволюционировала параллельно с системой светской школы аналогичного уровня, не всегда, впрочем, удачно взаимодействуя с ней. Вынужденная конкуренция, заставлявшая изыскивать эффективные методы работы и постоянно совершенствовать профессиональную подготовку преподавательских кадров, сыграла положительную роль в деле развития церковных школ (ЦШ).

Разумеется, сам факт их возникновения, вызванный не только экономической, но и во многом внутриполитической ситуацией в Российской империи второй половины XIX в., изначально способствовавший формированию негативного мнения вокруг деятельности ЦШ, имел под собой немало оснований. Действительно, достаточно очевидно и бесспорно то, что как общественно-идеологическая структура ПЦ в деле народного образования на первое место ставила воспитание верноподданнических настроений в умах юных граждан страны, добиваясь желаемых результатов доступными ей педагогическими приемами. Но, анализируя в этой связи работу других ведомств (МНП, земств и т.п.), вряд ли удастся найти в ней организованную противоправительственную деятельность. Напротив, продолжительное функционирование каждого из них в сфере начального народного образования стало возможным благодаря лояльности правящей власти. Тем не менее оно принесло позитивные результаты. С этой точки зрения церковно-школьная работа православного духовенства в условиях невозможности удовлетворить государственные потребности в повышении общего уровня грамотности населения за счет образовательной деятельности других ведомств, безусловно, заслуживает внимания и не может рассматриваться с негативных позиций.

Более того, за отсутствием альтернативы ЦШ сыграли важную роль в истории отечественного начального образования, предоставляя, пусть с достаточно существенным идеологическим креном, но все же для многих граждан страны единственную возможность получить элементарное образование. В сибирских же условиях (за отсутствием земских учреждений) значение образовательной деятельности духовенства много возрастает, а с учетом его большой работы по популяризации книги и разносторонних знаний, полагаем вполне обоснованным утверждение о существенном культурном влиянии ПЦ в регионе.

Процесс возникновения и функционирования православных обществ и братств во второй половине XIX в.— феврале 1917 г. па территории Сибири мы связываем с консолидацией усилий светской и духовной власти перед лицом нараставших внутриполитических и иных проблем, более того, он из них вытекал, иногда несколько запаздывая. Отскэда - возникновение некой двусмысленности по поводу эффективности функционирования названных церковно-обществснных организаций. С одной стороны, наличие успешной реализации поставленных проблем у большинства из них бесспорно. С другой же - очевидность разрешившейся политической ситуации именно эту успешность и ставит под глубокое сомнение.

Тем не менее очевидна и результативность работы церковно-обществснных организаций, прослеживающаяся в нескольких направлениях: в привлечении широких социальных слоев к участию в решении важных государственных проблем; в организации массовых просветительных мероприятий, направленных на нормализацию морального и нравственного климата общества; в воспитании патриотических настроений, выражавшихся в реальной помощи пострадавшим в результа-

те ведения военных действий; в сборе значительных средств, поступавших от добровольных пожертвований, использовавшихся на развитие народного образования и поддержку малозащищенньгх социальных слоев. С учетом того, что государственная казна постоянно испытывала финансовые затруднения, а вопросы развития образования и социального обеспечения являлись остро актуальными, последнее обстоятельство представляется особенно важным.

Отличительной чертой церковно-общественных организаций конца XIX — начала XX в. стало активное участие в их работе женщин, при участии которых наибольшей активностью отличались общества благотворительной направленности, а также преследовавшие патриотические цели, т.к. именно в них наилучшим образом могли проявиться женская сострадательность и желание помочь ближнему.

Б третьей главе «Миссионерская деятельность Православной церкви в Сибири (втораяполовинаXIXв. -февраль 1917г.)» исследуется процесс развития и реализации основных аспектов миссионерской работы Церкви в отношении сибирских аборигенов.

Миссионерская деятельность ПЦ—вопрос сложный и неоднозначный, рассмотрение которого требует предельно корректного отношения. Исходя из гуманистических позиций настоящего времени она вполне обоснованно может быть окрашена в негативные тона и преподнесена с каким угодно эмоциональным оттенком. Однако как историческая данность этот аспект деятельности ПЦ существует в качестве наследия прошлого и не может быть изменен.

Главной целью, с которой устраивались и функционировали православные миссии в сибирском регионе, являлась их просветительная деятельность, направленная на привлечение приверженцев иных верований в лоно ПЦ. Она была сопряжена с разъяснением основ христианского вероучения, а через него—с популяризацией и закреплением нового уклада жизни, роответствовавшего представлениям о российской государственности. Этот сложный процесс фактического формирования новой ментальности не может быть освещен однозначно. Гуманист XXI в., воспитанный в лучших традициях диалектического материализма и знакомый с культурологическими концепциями развития цивилизаций, несомненно найдет здесь немало спорных моментов. В середине же XIX в. самобытность архаичных народов большинством цивилизованных стран воспринималась как культурная отсталость, т.к. прогресс отождествлялся с определенным уровнем экономи-■ ческого развития. Потому деятельность христианских миссий, выполнявших цивилизаторские функции среди аборигенов, воспринималась как позитивная не только Российской империей, но и рядом развитых стран. Православное духовенство, осуществляя миссионерские труды, было уверено в их полезности и необходимости, прилагая значительные усилия по просвещению инородческого населения.

Популяризация христианского учения предполагала его перевод на языки конкретных народов. В сибирских условиях, когда многие из них не имели письменности, именно священнослужители выступили в роли ее создателей. В процессе реализации обозначенной цели исключительно православное духовенство занималось глубокими этно[рафическими и лингвистическими исследованиями, использованными затем светской наукой. Практически до конца 80-х гг. XIX в. оно не имело в этой области конкурентов. Сибирскими миссионерами было основано новое направление в переводческом деле, способствовавшее не только созданию письменности и возникновению литературных традиций у бесписьменных народов, но и появлению совершенно нового литературного языка у тюркских и монголоя-

зычных народов, уже имевших собственное литературное наследие. Тем самым была создана почва для раздвоения литературного языка на классический, оставшийся достоянием науки, и народный, ставший неким суррогатом русского алфавита и звуковых транскрипций национального, но благодаря своей простоте быстро вошедший в обыденное употребление и широко распространившийся в регионе.

Именно Православной церкви принадлежала инициатива учреждения среди аборигенов миссионерских школ, появившихся значительно раньше, нежели светские начальные учебные заведения. Существенные усилия были связаны с мероприятиями по популяризации книги, которые в последней четверти XIX в. стали особенно заметны. В данном случае вполне уместно утверждение о привнесении и распространении книжной культуры, причем, как это ни парадоксально, не только русскоязычной. Исключительно православному духовенству вплоть до февраля 1917 г. принадлежала заслуга в распространении среди коренного населения основ гигиены и санитарии. Именно священнослужители за неимением других специалистов часто оказывали первую медицинскую помощь своим прихожанам и всемерно старались привлечь внимание местной и центральной власти к острой необходимости решения этой проблемы. Определенные успехи связаны и с распространением сельскохозяйственных и иных знаний.

Миссионерская деятельность ПЦ стала специфической чертой ее функционирования в Сибири и имела непосредственное отношение к русской колонизации региона. По аналогии с подобными процессами в других; точках мира, христианство призвано было закреплять идею государственности на присоединенных территориях и выполнять цивилизаторскую роль в отношении аборигенов. Распространение православия правительство рассматривало как один из основных способов воспитания верноподданнических настроений. Таким образом, все просветительные мероприятия ПЦ во второй половине XIX в. - феврале 1917 г. на территории Сибири несли существенный отпечаток общественно-идеологической значимости.

Государственная миссионерская политика обозначенного в диссертации периода отличалась противоречивостью и часто двусмысленностью. С одной стороны, тенденции, направленные на христианизацию аборигенов окраин очевидны. С другой - тонкое балансирование па грани между жесткой христианизацией и либеральными началами этноконфессионалыюй политики, продолжавшееся до 80-х гг. XIX в., свидетельствовало о нерешительности правительства на переход к кардинальным мерам. Такое скорее интуитивное стремление официальной власти сохранять нейтральную позицию в вопросах веры ставило православное духовенство в невыгодное положение, во многом осложняя его деятельность. Однако именно возникавшие трудности вынуждали его к поискам новых методов миссионерской работы, что в итоге приносило ощутимые результаты. Их успешность находилась в прямой зависимости от объективных и субъективных факторов, в качестве которых в каждом отдельном случае выступали местные условия.

Все без исключения руководители миссий являлись сторонниками активных действий по обращению, в христианство аборигенов, о чем свидетельствует 1« переписка со Св. Синодом во второй половине XIX в, - феврале 1917 г. Однако правительство, имевшее прямую заинтересованность в положительном исходе этого предприятия, тем не менее не принимало кардинальных мер в этом плане, а скорее напротив, двумя законодательными актами (1853 и 1905-1907) узаконило существование иных религиозных конфессий, фактически уравняв их в правах с господствовавшим вероисповеданием. Думается, что именно эта несколько отстраненная позиция

правительства в вопросах веры и явное нежелание принимать кардинальные меры смогли предотвратить столкновения на религиозно-конфессиональной основе. Подобная позиция государственных структур заставила православное духовенство искать внутренние резервы и подходы к совершенствованию миссионерской работы с целью позитивного решения просветительных задач. Следует признать de facto, что с разной степенью успешности их удалось разрешить всем сибирским миссиям. К февралю 1917 г. они подошли со следующими результатами: в Якутской епархии православное население составляло 98%, в Енисейской — 96, в Томской -89,6, в Тобольской—85,4, в Омской - 84,9, в Иркутской — 83,6, в Забайкальской — 81%.

Весь комплекс миссионерской деятельности ГТЦ в Сибири во второй половине XIX в. — феврале 1917 г. делится на несколько главных аспектов: 1) просвегитель-ную работу; 2) профессиональную постановку переводческого дела и 3) духовно-школьного дела. Каждое из названных направлений представляется самостоятельным и охватывает широкий круг проблем.

Вопрос об эффективности и целесообразности деятельности православных миссий являлся и является одним из самых обсуждаемых представителями отечественной историографии различных периодов. Особенно актуализировался он на рубеже веков. Причем это происходило уже дважды: на рубеже XIX-XX, а затем XX-XXI вв., о чем свидетельствует обилие различного рода публикаций как в научной литературе, так и в периодической печати. Впервые на научной основе названная проблема была поставлена в магистерской диссертации священника И. Ястребова, детально рассмотревшего работу Алтайской миссии. Исследовав различные обстоятельства, выступавшие в качестве побуждающих факторов к принятию крещения аборигенами, он несколько идеализировал их в свойственной для служителя культа манере. Тем не менее, делая выводы о роли ПЦ в культурном развитии региона, в качестве позитивного он привел факт свершившегося перехода аборигенов от кочевого к оседлому образу жизни. Подобные же обстоятельства, значительно позже, на рубеже XX-XXI вв., были признаны мировой этноисторией в качестве позитивных моментов деятельности христианских миссий в целом, т.к. способствовали вхождению аборигенов колонизируемых территорий в единую мировую культуру постмодернистской эры глобализации «faming cultures to greats World Culture of the postmodern/globalization era»1.

К концу XIX в. на Алтае, например, существовали 192 села, оседлое население которых состояло из более чем 21 тыс. аборигенов. К 1898 г. на территории миссии функционировали 47 школ, а общее соотношение грамотных и неграмотных составляло 1:19, а в местах с давней миссионерской практикой (Улале и других селах) — 1:3. Из числа новокрещеных сформировалась первая местная интеллигенция: священники, диаконы, псаломщики, учителя и переводчики. Аналогичные явления стали типичными для всех сибирских миссий, но так же ярко, как на Алтае, они наблюдались только в Якутской области.

Во второй половине XIX в. - феврале 1917 г. на территории Сибири функционировали семь миссий, четыре из которых, в силу географического положения епархий, занимались активной работой по христианскому просвещению аборигенов. Их деятельность всецело строилась на государственной законодательной основе, регламентировавшейся распоряжениями Св. Синода с учетом рекомендаций Православного миссионерского общества (ПМО), курировавшего и координиро-

1 См.: Ohnuci-Tierney Е. Continuous, and "Hybrid" by its Very Nature: The Culture Concept Historicized University of Wisconsin-Madison // Ethnohistory. 2005. V. P. 190.

вавшего работу миссий. В 70-90-е гг. XIX в. — период наибольшей активности Общества как мощной церковно-обществснной организации, — оно смогло пробудить в российском обществе живой интерес к проблемам внешних миссий, выразившийся в щедрой благотворительности светских лиц и их активном бескорыстном участии в миссионерских трудах.

При всей неоднозначности деятельности миссий (по крайней мере двух из них — Тобольской и Томской,—где осуществлялась активная борьба со старообрядчеством", которую нельзя считать позитивным моментом) полагаем, что общий итог их работы может быть признан положительным. Подтверждением настоящего тезиса могут служить несколько обстоятельств. Во-первых, к концу XIX в. на окраинных территориях прочно закрепилась российская государственность, в пропаганде которой существенную роль играла ПЦ посредством миссионерского проповедничества. Во-вторых, были заложены основы и достигнуты первые успехи в переходе от кочевого к оседлому укладу ведения хозяйства, что в условиях экономического развития региона имело большое значение. В-третьих, христианские традиции ссмейно-брач-ных отношений призваны были в европейском понимании гуманизировать эту жизненную сферу, а вместе с тем и улучшить демографическую ситуацию.

Складывание же системы миссионерских библиотек в 90-е гг. XIX в. — 1917 г., публичное обсуждение вопросов их комплектования и функционирования стали лучшим свидетельством выхода на новый виток просветительной деятельности ПЦ среди аборигенов. Именно факт востребованности и необходимости книг для чтения, вопреки существовавшему ранее мнению, позволяет делать выводы и об увеличении числа грамотных среди сибирских авггохтонов, и об их постепенном вовлечении в решение общегосударственных проблем культурного развития.

Четвертая глава «Научная и издательская деятельность православного духовенства Сибири (вторая половина XIXв.— февраль 1917 г.)» рассматривает вопросы участия деятелей Церкви в исследовательских и издательских проектах.

Во второй половине XIX в. в связи с интенсивным развитием отечественной экономики ощущалась постоянная потребность в исследовании малоизученных земель и систематизации сведений о них. Катализатором этого процесса выступил ряд факторов: 1) стремительное развитие капиталистических отношений и, как следствие, интенсификация изучения природных ресурсов с целью их разработки и активного использования; 2) инициатива правительства, стремившегося создать механизмы эффективного управления обширными территориями; 3) возрастание собственного культурного потенциала регионов.

Вхождение России в орбиту развивавшихся капиталистических отношений диктовало основные направления научных исследований. 50-е гг. XIX в. стали отправной точкой в реализации обозначенных задач, когда происходило учреждение научных обществ и их филиалов по всей стране. Сибирь — богатый источник сырьевых ресурсов - привлекала внимание исследователей, в том числе и иностранных.

Тенденции складывания основных научных направлений отчетливо прослеживались еще в первой половине века, когда тон задавала деятельность исторических обществ: Общества истории и древностей российских при Московском университете (1811), Русского археологического общества (СПб., 1846) и др. Постепенно в исследовательский процесс включались археографические и географичес-

" Численность старообрядческого населения Забайкальской области была значительной, но масштабы работы с ними миссионеров нельзя сравнить с подобной деятельностью их западносибирских коллег Здесь мы (за редким исключением) не наблюдаем ни того энтузиазма, ни энергии.

кие общества, общества изучения краев и губерний, губернские архивные комиссии, статистические комитеты и т.п. В конце 60-х—80-е гг. XIX в. деятельность научных обществ за Уралом активизировалась: в 1868 г. возникло Общество исследователей Западной Сибири (Омск), в 1870 г. — Уральское общество любителей естествознания (Екатеринбург), затем —Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете (1878), Общество изучения Амурского края (Владивосток, 1887) и др. В окраинных районах страны известную роль в этом процессе сыграли местные администрации и областные статистические комитеты, земские учреждения, а также священники-миссионеры, научные труды которых - не случайное стечение обстоятельств, а скорее закономерный ход событий. Наряду с экономическими потребностями исследования малоизученных земель вторым не менее важным побуждающим моментом выступила миссионерская работа служителей культа. Ее эффективность находилась в прямой зависимости от знаний особенностей культуры аборигенов. Задачи распространения православия требовали популярного их изложения на языках просвещаемых народов, что предполагало детальное их изучение, включая местные наречия и диалекты вместе с лингвистическими особенностями. Лучшее подтверждение тому — наличие существенных успехов в трудах Алтайской, Иркутской и Забайкальской духовных миссий, т.е. тех, где труднее всего внедрялось православие. Осуществляя подобные мероприятия, православное духовенство задолго до возникновения научных обществ накопило ценные сведения, максимально использовавшиеся затем в их исследовательской работе.

Научная деятельность православных священнослужителей сибирских епархий с полной очевидностью свидетельствует об их большом вкладе в изучение региона, являясь серьезным аргументом в пользу утверждений об их высокой образованности и национальном самосознании, благодаря которым, а также в силу профессионального долга, многих из них можно назвать подвижниками в деле просвещения и сохранения культурного наследия. Достойно внимания и то, что это участие не было эпизодическим, т.к. являлось закономерным следствием выражения постоянных и егойких научных интересов. Подтверждение тому - обилие публикаций на страницах зарекомендовавших себя научных изданий, таких как «Записки...» ВСОИРГО и ЗСОИРГО, «Сибирский архив», «Труды Иркутской губернской ученой архивной комиссии», редактором которой был священник И. Дроздов. Работы, заслуживающие внимания, публиковались в издательствах Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Иркутска и др. Активное участие в жизни и издательской деятельности Тобольского губернского музея принимал H.A. Городков, редактор «Тобольских епархиальных ведомостей». Большой резонанс в свое время получили работы В.И. Вербицкого, П. Преловского, иеромонаха Макария и др.

Во второй половине XIX в. всесторонняя образованность и высокая профессиональная компетентность духовенства в условиях интенсивного освоения региона не только были постоянно востребованы, но и органично вписывались в деятельность различных исследовательских обществ: комитетов, отделов и подотделов Императорского Русского географического общества (ИРГО), статистических комитетов, обществ здравоохранения и т.п. Научный потенциал, накопленный священнослужителями, выразился в создании и функционировании на рубеже веков церковных научно-исследовательских обществ, внесших собственный вклад в исследование истории и культуры региона.

Издательская деятельность православного духовенства Сибири во второй половине XIX в. - феврале 1917 г. проходила в русле общегосударственных тенденций экономического и культурного развития, для которых характерны не только непрерывная эволюция полиграфической базы и увеличение мощностей параллельно с

удешевлением печатной продукции, но и наращивание интеллектуального потенциала, способного развивать издательское дело. Каждая из семи сибирских епархий в меру своих возможностей принимала участие в этом процессе. Наибольших успехов удалось добиться духовенству Томской, Тобольской и Иркутской епархий. Первые две имели собственные значительные производственные мощности, позволявшие ускорить доведение печатной продукции до се потребителя и к завершению обозначенного в настоящем исследовании периода существенно расширить спектр издававшейся литературы. Последняя обладала значительным интеллектуальным потенциалом, использованным в различных отраслях книгоиздания. Названные обстоятельства имели важное значение в культурном развитии региона.

В заключительной части работы обобщаются результаты исследования и формулируются выводы.

По теме диссертации автором опубликована 31 работа общим объемом 68,5 п.л.:

1. Харченко Л.Н. Распространение православной духовной литературы и духовною просвещения в Восточной Сибири (XVII - первая пол. XIX вв.). Очерки истории. Иркутск, 2001. 208 с. (13.1 п л.).

2. Харченко Л.Н. Миссионерская деятельность Православной церкви в Сибири (вторая половина XIX в.). Очерк истории. СПб., 2004. 176 с. (11 пл.).

3. Харченко Л.Н. Православная церковь в культурном развитии Сибири (вторая половина XIX в.-февраль 1917 г.): очерк истории. СПб., 2005. 511 с (31,9 п.л.).

4. Харченко Л.Н. Научная и издательская деятельность православного духовенст ва Сибири во второй половине XIX в. - феврале 1917 г. //Вестник молодых ученых. Исторические науки. СПб., 2004. № 1. С. 29-38 (0.6 п.л.).

5. Харченко Л.Н. Церковные библиотеки Восточной Сибири во второй половине XIX в. // Библиотековедение. М., 2004. № 2. С. 98-107 (0.7 п.л.).

6. Харченко Л.Н. Иркутская городская публичная библиотека в 1920-е гг. // Судьбы библиотек дореволюционной России: 20-30-е rr. XX в. / Конференция: Тезисы сообщений. Российская национальная библиотека. Рос. библ. Ассоциация. СПб, 1996. С. 24-26 (0.2 п л.).

7. Харченко Л.Н. Русско-монгольская школа в Иркутске // Историческое культурное и природное наследие: Состояние, проблемы, трансляция / РАН СО. Бурятский науч. центр. Институт обществ, наук. Улан-Удэ, 1996. Вып. I. С. 37-44 (0.5 п.л.).

8. Харченко Л.Н. Иркутская городская публичная библиотека в первое десятилетие после Февральской революции // Историческое, культурное и природное наследие: Состояние, проблемы, трансляция / РАН СО. Восточ.-Сиб. госуд. акад. культуры и искусств. Улан-Удэ, 1997. Вып. И. С. 89-96 (0.5 п.л.).

9. Харченко Л.Н. Изучение монгольского языка и распространение монгольской книги в Сибири (XVIII - первая половина XIX вв.) // Четвертые Макушинскне чления / ГПНТБ СО РАН. Министерство культуры РФ. Новосибирск, 1997. С. 79-82 (0.2 п л.).

10. Харченко Л.Н. Монгольский и китайский язык в Сибири (начало XVIII - первая половина XIX в.) // Дуловские чтения 1997 года: Секция истории. Материалы докладов и сообщений. Иркутск, 1998. С. 13-17 (0.3 п.л.).

11. Харченко Л.Н. Монастырские библиотеки Прибайкалья (XVII-первая пол. XIX вв.) // История библиотек России: Российская национальная библиотека. СПб., 2000. С. 89-97 (0.7 п.л.).

12. Харченко Л.Н. Бурятская книга в Восточной Сибири в конце XIX - нач. XX вв.// Россия и Восток: Взгляд из Сибири в конце столетня: Материалы докладов междунар. на-уч.-практич. конф. Иркутск, 2000. С. 130-132 (0.2 п.л.).

13. Харченко Л.Н. Национальная книга в Восточной Сибири. 80-е гг. XIX- начало XX вв. // История российской монархии: Мнения и оценки: Материалы восемнадцатой всерос. заоч. науч. конф. СПб., 2000. С. 45-51 (0.8 п.л.).

14. Харченко Л.Н. Бурятская книга в Восточной Сибири в 80-х гг. XIX - нач. XX в. // Вестник Омского гос. ун-та. Омск, 2000. Вып. III. С. 55-60 (0.7 п.л.).

15. Харченко Л.Н. Национальная литература Восточной Сибири в конце XIX — нач. XX вв. И Клио: журнал для ученых. СПб., 2000. С. 190-198 (0.5).

16. Харченко JT.II. Дореволюционная духовная литература в фондах иркутских библиотек // Третьи Юдинские чтения. Проблемы доступности и сохранности библ. фондов. История и современность. Красноярск, 2001. С. 68-72 (0.2 п.л).

17. Харченко Л.Н. К вопросу об освоении Амурских территорий (50 - начало 60-х гг. XIX в.) // История российской духовности: Материалы двадцать второй всерос. заоч. науч. конф. СПб., 2001. С. 322-325 (0.2 пл.).

18. Харченко Л.Н. Читинские оппоненты графа Муравьева-Амурского в Амурской компании//Декабристы и современность: Материалы и тезисы докладов науч.-пракгич. конф., посвящ. 175-летию со дня восстания декабристов и 25-летию музея декабристов в Новосе-ленгинске. Улан-Удэ, 2001. С. 75-85 (0.6 п.л.).

19. Харченко Л.Н. Священнослужители иркутской епархии - члены ВСОРГО// Крас-ведч. записки / Иркут. обл. краевд. музей. Иркутск. 2001. Вып. 8: Поев. 150-летию восст. сиб. отд. Рус. геогр. общ-ва (ВСОРГО). С. 73-77 (0.3 п л.).

20. Харченко JI.H. Издательское дело в Восточной Сибири в конце XIX - нач. XX вв. // Социальная и духовная жизнь сибирского региона: Сб. науч. тр. кафедры философии и соц. наук: Ирк. гос. ун-т путей сообщения. Иркутск, 2002. С. 38-40 (0.2 п.л.).

21. Харченко Л.Н. Научная деятельность священнослужителей Восточной Сибири // Социальная и духовная жизнь сибирского региона: Сб. науч. тр. кафедры философии и соц. наук: Ирк. гос. ун-т путей сообщения. Иркутск, 2002. С. 40-42 (0.2 п.л.).

22. Харченко Л.Н. Пекинская духовная миссия как проводник российско-китайских культурных контактов (XVIII — первая пол. XIX вв.) // Россия, Запад и Восток: история взаимоотношений. Материалы 29-й Всерос. заоч. науч. конф. СПб., 2003. (0.5 п.л ).

23. Харченко Л.Н. Роль православных обществ в популяризации духовной литературы в Восточной Сибири (вторая пол. XIX — нач. XX вв.) // Шестые Макушинские чтения: Тезисы докладов науч. конф., 22-23 мая 2003 г., г. Новосибирск / ГПНТБ СО РАН. Новосибирск, 2003. С. 138-141 (0.3 п.л.).

24. Харченко JI.H. Дореволюционная историография о роли монастырей в культурном развитии Сибири // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Иркутск, 2003. № 1. С. 124-132 (0.6 п.л.).

25. Харченко Л.Н. Миссионер-священник Иаков Чистохин // Тальцы. Иркутск. 2003. № 18. С. 11-18(0.5 пл.).

26. Харченко Л.Н. Роль православных монастырей в культурном развитии Сибири в XVII-XIX вв. // Русская православная церковь в Сибири: История и современность: Материалы конф., посвящ. 350-летию с. Посольское и Посольскому Спасо-Преображенскому монастырю. 24-26 января 2003. Улан-Удэ. 2003. (0.2 п.л.).

27. Харченко Л.Н. Православное духовенство и российско-китайские культурные контакты в XVIII - первой половине XIX вв. // Вторые Востоковедные чтения. Иркутск, 2003. С. 80-83 (0.2 п л.).

28. Харченко Л.Н. Государственная вероисповедная политика (вторая пол. XIX в.). Миссионерские аспекты деятельности Православной церкви в Восточной Сибири // Архивы и управление Восточной Сибирью. Теория и практика. Прошлое, настоящее и будущее. Материалы межрегион науч.-практич. конф. 27 сентября 2004 г. Иркутск, 2004. С. 90-95 (0.4 пл.).

29. Харченко Л.Н. Библиотеки восточносибирского духовенства во второй половине Х1Х-ХХ в.// Известия архитектурно-этнографич. музея «Тальцы». Иркутск, 2004. Вып. 3. С. 92-99 (0.5 п.л.).

30. Харченко Л.Н. Переводческая деятельность православных миссионеров в Сибири в XIX в. // Ефремовские чтения -1. Материалы регион, науч.-практич. конф. Улан-Удэ, 2004. С. 90-95 (0.3 пл.).

31. Харченко Л.Н. Зарубежная историография о роли Православной церкви в культурном развитии Сибири дооктябрьского периода // Историко-культурное и природное наследие: проблемы сохранения, трансляции и подготовки кадров: Материалы междунар. науч.-практич. конф. Улан-Удэ, 2004. С. 80-88 (0.8 пл.).

32. Харченко Л.Н. Общественная деятельность Православной церкви в Сибири во второй половине XIX - начале XX вв. //Клио: журнал для ученых. СПб., 2005. № I. С. 134-143 (0.6 пл.).

Подписано в печать 25.11.2005 г. Формат 60x84'/ . Объем 2,5. Тираж 100. Заказ 299. 16

Издательство «Нестор»

195251, Санкт-Петербург, ул. Политехническая, 29

Введение

Глава 1. Вспомогательные утверждения

§1. Основные вспомогательные факты

§2. Оператор Т и его свойства---------------------------.-.

Глава 2. Ограниченные и периодические решения квазилинейных эллиптических уравнений второго порядка

§ 1. Априорные оценки ограниченных решений.-.

§2. Априорные оценки периодических решений

§3. Существование периодических и ограниченных решений

3.1. Эквивалентность уравнения векторному полю.-.

3.2. Вращение векторного поля —.

3.3. Существование периодических и ограниченных решений

Глава 3. Ограниченные и периодические решения квазилинейных эллиптических систем двух уравнений

§1. Априорные оценки ограниченных решений

§2. Априорные оценки периодических решений.

§3. Существование периодических решений

3.1. Эквивалентность задачи векторному полю------------------.

3.2. Вращение векторного поля и существование периодических и ограниченных решений.

3.3. Пример.—.-.—.

Актуальность темы. Исследование задач об ограниченных во всей плоскости, а также двояко-периодических решений квазилинейных эллиптических уравнений и систем является особенно важным в связи с тем, что такие задачи изучены сравнительно мало. В диссертации изучаются квазилинейное уравнение вида

A w = P(z,w,w-) +f(z,w,w~) (1) и эллиптические системы вида w-z = P(z,w,co) + f(z,w,co), 10-z=Q(z,w,0)) +g{z,w,co).

Здесь функции P и Q двояко-периодические по г с основными периодами 2л и 2т, положительно однородные порядков т > О и к > О, соответственно, по переменным w,co, т.е.

P(z,hv, Ясо) = XmP(z,w,со), Q(zjw,/La?) = XkQ(z,w,co), А>0, а функции f(z,w,ci)) и g(z,w,a>) удовлетворяют условиям f{z,w,co)\<fr{r\ \g{z,w,0))\< Рг{г\ (3) где

Рх (г) = о(г"'), /?2 (г) = о(гк) при г со, г = |w| + \со\.

Основополагающими работами по эллиптическим уравнениям и системам на плоскости являются труды М.А.Лаврентьева, И.Н.Векуа, Л.Берса, Л.Г.Михайлова, их учеников и последователей (см., например, [1,8-14, 27 - 30]). Для линейных уравнений и систем в регулярном случае И.Н.Векуа и в сингулярном случае Л.Г.Михайловым построены достаточно полные теории (см., например, [11 - 14, 27 - 29]). Нелинейным, в частности квазилинейным эллиптическим уравнениям на плоскости посвящены сравнительно мало работ. Различные вопросы, такие как представление решений, краевые задачи, ограниченные и периодические решения, распространение теоремы Лиувилля для нелинейных и квазилинейных уравнений на плоскости изучены в работах И.Н.Векуа, Л.Г.Михайлова, В.С.Виноградова, Э.Мухамадиева, В.Тучке, Л.Вольферсдорфа, А.И.Янушаускаса и др. (см., например, [13, 17, 20 - 27, 29 - 34, 36, 44 -48]). Для квазилинейных систем вида w-=P(z,w) + f(z,w), где функции Р и / удовлетворяют условиям, аналогичным выше перечисленным, в ряде работ С.Байзаева (см. [2 - 7]) изучены задачи о периодических и ограниченных решениях, а также распространение принципа максимума модуля и теоремы Лиувилля на решения таких систем.

Цель работы. Для квазилинейного уравнения (1) и системы (2):

- исследовать задачи о двояко-периодических и ограниченных на всей плоскости решениях;

- найти условия на главные члены правой части, при которых существует двояко-периодическое (ограниченное на всей плоскости) решение.

Общие методы исследования. В диссертации применяются методы теории функций комплексного переменного, теории обобщенных аналитических функций и теории вращения вполне непрерывных векторных полей в банаховом пространстве.

Научная новизна. Основные результаты диссертации.

1. Для уравнения (1) в терминах функции Р получены условия существования двояко-периодических (ограниченных на всей плоскости) решений.

2. Для системы (2) в терминах функций Р и Q найдены условия существования двояко-периодических (ограниченных на всей плоскости) решений.

3. Найдены признаки наличия равномерных априорных оценок вместе с производными для ограниченных на всей плоскости, а также двояко-периодических решений уравнения (1).

4. Найдены признаки наличия равномерных априорных оценок для ограниченных на всей плоскости, а также двояко-периодических решений системы (2).

5. Вычислены вращения нелинейных векторных полей, соответствующие двояко-периодическим решениям уравнения (1) и системы (2).

Теоретическая и практическая ценность работы. Полученные в работе результаты носят теоретический характер и являются важными в теории квазилинейных эллиптических уравнений на плоскости. Они могут быть применены при изучении краевых задач для уравнения (1) и системы (2)

Апробация работы. Основные результаты диссертации были доложены в международных научных конференциях «Современные проблемы функционального анализа и дифференциальных уравнений» (Россия, Воронеж - 2003 г.), «Дифференциальные и интегральные уравнения с сингулярными коэффициентами» (Душанбе, 25 - 28 октября 2003 г.), «Актуальные проблемы математики и ее приложения» (Худжанд, 29 - 31 мая 2003 г.), «Дифференциальные и интегральные уравнения и смежные вопросы анализа» (Душанбе, 6-10 ноября 2005 г.) и конференции молодых ученных Согдийской области (17-21 мая 2006 г.).

Публикации. По теме диссертации опубликованы 6 работ [37 - 42]. Все результаты диссертации принадлежат лично автору, за исключением постановки задач в совместных с С. Байзаевым работах.

Структура и объем работы. Работа состоит из введения, трех глав и списка литературы. Текст диссертации насчитывает 90 страниц. В списке литературы - 48 наименований.

1. Агмон С., Дуглис А., Ниренберг Л. Оценки решений эллитических уравнений вблизи границы. М.: ИЛ, 1962.

2. Байзаев С. О существовании периодических решений нелинейной обобщенной системы Коши-Римана. Доклады АН ТаджССР, 1981, Т. 24, №2, С. 75-79.

3. Байзаев С. Принцип максимума модуля и градиента решения квазилинейных эллиптических уравнений. Доклады АН ТаджССР, 1984, Т. 28, №5. С. 481-484.

4. Байзаев С. Эллиптические системы с ограниченными коэффициентами на плоскости. Новосибирск. 1999. 74 с. (Препринт 41/ НИИ дискретной математики и информатики).

5. Байзаев С., О периодических решениях нелинейной обобщенной системы Коши-Римана, Доклады АН Тадж.ССР, 1979, Т. 22, №1 С.3-6.

6. Байзаев С. Периодические и ограниченные решения нелинейных систем Коши-Римана. Диссертация. АН Тадж.ССР. Математический институт с ВЦ. Душанбе. 1982.

7. Байзаев С., Принцип максимума и теоремы существования ограниченных решений нелинейных эллиптических систем, Доклады, АН Тадж.ССР, 1982, Т. 25, №9.

8. Берс Л., Джон Ф., Шехтер М., Уравнения с частными производными, М., «Мир», 1966.

9. Бицадзе А.В., Некоторые классы уравнений в частных производных, М., «Наука», 1981.

10. Блиев Н.К. Обобщенные аналитические функции в дробных пространствах. Алма-Ата, 1985.

11. Векуа И.Н., Новые методы решения эллиптических уравнений. ОГИЗ, М-Л., 1984, 296с.

12. Векуа И.Н. Системы дифференциальных уравнений первого порядкам эллиптического типа и граничные задачи с применением к теории оболочек,- Мат. сб., 1952, Т. 31(73), вып. 2, С. 217-314.

13. Векуа И.Н., Неподвижные особые точки обобщённых аналитических функций, ДАН СССР 1962, 145, №1 24-26.

14. Векуа И.Н. Обобщенные аналитические функции. М.:Наука, 1988, 509с.

15. Виноградов B.C. О теореме Лиувилля для обобщенных аналитических функций. ДАН СССР, 1968, Т. 183, №3, с.503-506.

16. Виноградов B.C. О теореме Лиувилля для уравнения обобщенных аналитических функций. Дифференциальные уравнения, 1980, Т. 16, №1, с.42-46.

17. Виноградов B.C. Об одной задаче для квазилинейных систем уравнений на плоскости. ДАН СССР, Т. 121, №4, с.579-582.

18. Виноградов B.C., О теоремах Лиувилля для уравнения обобщённых аналитических функций, Дифф.уравнения 16, №1 (1980), 42-46.

19. Владимиров B.C., Уравнения математической физики, М., «Наука», 1981.

20. Гусейнов А.И., Абдурагимов М.А., Об одной квазилинейной системе уравнений эллиптического типа, ДАН СССР, 1977, 232, №1,9-12.

21. Дубинский Ю.А., Квазилинейные эллиптические и параболические уравнения любого порядка. УМН 23,1(139), (1968), 45-90.

22. Красносельский М.А., Забрейко П.П., Геометрические методы нелинейного анализа, М., «Наука», 1975.

23. Кучмент П.А. Представления решений периодических дифференциальных уравнений в частных производных. Изв. АН СССР сер. Ма-тем.,1982, Т. 46, с.782-809.

24. Ладыженская О.А., Уральцева Н.Н., Линейные и квазилинейные уравнения эллиптического типа, М., «Наука», 1973.

25. Лере Ж., Шаудер Ю., Топология и функциональные уравнения, УНН, 1, вып. 3-4 (1946).

26. Лионе Ж.Л., Некоторые методы решения нелинейных краевых задач, М., «Мир», 1972.

27. Михайлов Л.Г. Краевая задача типа задачи Римана для систем дифференциальных уравнений первого порядка эллиптического типа и некоторые интегральные уравнение, Ученые записки. Труды физ.мат. -та Тадж.гос.ун-та 10 (1957), 32-79.

28. Михайлов Л.Г. Новый класс особых интегральных уравнений и его применения к дифференциальным уравнениям с сингулярными коэффициентами, АН Тадж.ССР, отдел физики и математики, Душанбе, 1963.

29. Михайлов Л.Г. Некоторые переопределенные системы уравнений в частных производных с двумя неизвестными функциями. Душанбе. «Дониш»-1986, 116с.

30. Монахов В.Н. Краевые задачи со свободными границами для эллиптических систем уравнений. Новосибирск, СО Наука, 1977,424 с.

31. Мухамадиев Э.М. К теории периодических решении нелинейных систем эллиптического типа ДАН СССР, 1973. Т. 207, №5.

32. Саркисян С.Ц. О разрушении решений систем уравнений с частными производными, Докл.АН Армянской ССР, 1963, 36, №5, 271-276.

33. Саркисян С.Ц. Свойство решений систем Коши-Римана с нелинейными правыми частями, Докл.АН Армянской ССР, 1963, 36, №3.

34. Тучке В. О задаче Римана-Гильберта для нелинейных систем уравнений первого порядка эллиптического типа, «Диф. и интег. уравнения, краевые задачи», Тбилиси, 1979, 257-261.

35. Шабат Б.В. Введение в комплексный анализ. М.: Наука, 1969, 576с.

36. Янушаускас А.И. Многомерные эллиптические системы с переменными коэффициентами. Вильнюс: Мокслас, 1990, 180с.

37. Байзаев С., Джабборов А. О дважды периодических решениях эллиптических систем второго порядка. Труды международной научной конференции по дифференциальным и интегральным уравнениям с сингулярными коэффициентами. Душанбе. 25-28 октября 2003г., С. 37-39.

38. Джабборов А.А.Об априорной оценке и существовании ограниченных и периодических решений квазилинейных эллиптических систем второго порядка на плоскости. Доклады АН РТ, 2004, Т. 47, №4, С. 81-85.

39. Джабборов А.А. Существование ограниченных и периодических решений квазилинейных эллиптических систем двух уравнений на плоскости. Вестник университета права, бизнес, политика. 3-4 ноября 2005, С.64-66.

40. Джабборов А.А. Оператор Т и его свойства. Материалы конференции молодых ученых Согдийской области. -21 мая 2006, С.75-76

41. Bers L., Theory of Pseudo Analitic Functions, New Jork, 1953.

42. Tutschke W., Reduction of the problem of Linear conjugation for first order nonlinear elliptic system in the plane to an analogous problem for holomoric functions? "Lest. Notes Math.", №798 (1980), 446-455.

43. Wolfersdorf L., Monotonicity methode for a class of first order semilinear elliptic differential equation systems in the plane, v. "Math. Nachr.", 100 (1981), 187-212.

44. Wolfersdorf L., A class of nonlinear Riemann-Hilbert problems for holo-morpic functions, v. "Math. Nachr.", 1984, 116, p.89-107.

45. Differential Equations and Mathematical Physics. Abstr. Lnt. Symp Dedi-cat. 90-th Birthday Anniv. Acad. L.Vecua, Tbilisi, 1997.

46. Softova L. An integral estimate for nonlined elliptic equations in the plane. Z.Anal.und Anwend. 1998, 17, №1, p.57-66.